нежно ей улыбнулся.
– Роберт целовался лучше, – констатировала Гвенн.
В ярости Френк пнул барана и запрыгал на одной ноге, ухватившись за вторую и постанывая от боли: с тем же успехом он мог пнуть гранитный валун.
– Как я понимаю, он был хорош и в постели, – вырвалось у него.
– Просто чудо, – признала Гвенн. – Поэтому мне так трудно даже смотреть на другого мужчину. Кроме того, я ношу под сердцем его ребенка, а это еще больше все усложняет.
– Ты?..
– Беременна. Такое случается, знаешь ли. Роберт еще не знает…
– И никогда не узнает.
– Ты ужасный!
– Извини. Так это прекрасно, великолепно. Мы увеличили генофонд человечества на пятьдесят процентов. Сын Роберта сможет жениться на нашей дочери или наоборот.
– Это же инцест!
– В Библии инцеста нет, так? Когда начинаешь все заново, это правило, а не исключение. Об инцесте речь зайдет гораздо позже.
Гвенн вновь села на качели, глубоко задумалась. Вздохнула.
– Не получится. Так не положено. Во-первых, ты хочешь, чтобы мы занимались любовью, не поженившись, а это грех…
– С Робертом у тебя так и было!
– Да, но мы собирались пожениться. А с тобой это невозможно. Мы не можем пожениться, потому что некому зарегистрировать наш брак. А потом ты хочешь иметь детей, хочешь, чтобы они совершили инцест… это слишком ужасно. На этом нельзя созидать новый мир.
– У тебя есть идея получше?
– Нет. Но и твоя мне не нравится.
Френк тяжело опустился на землю, в изумлении покачал головой.
– Я просто не могу поверить тому, что сейчас происходит, – разговаривал он, похоже, сам с собой. – Последний мужчина и последняя женщина спорят о теологии, – он вскочил, охваченный гневом. – Хватит! Никаких споров, никаких дискуссий! – он сорвал с себя рубашку. – Все начнется прямо здесь, прямо сейчас. Мы положим начало новому миру. Не могут сдерживать меня моральные нормы, которые обратились в прах вместе с планетой. Теперь все буду решать я. Язык, на котором я говорю, станет языком многих поколений. Если я скажу, что вода – это эггх, во веки вечные все будут говорить эггх, не задавая вопросов. Я теперь господь бог!
– Ты сошел с ума. – Гвенн попятилась.
– Бог, если хочу им быть. Остановить меня некому. Захочу – побью тебя, и за это ты будешь меня любить. А не полюбишь – побью вновь. Так чего ты не кричишь? – он бросил рубашку на землю, надвигаясь на Гвенн. – Я – единственный, кто услышит твой крик, и мне на него наплевать.
Он расстегнул ширинку, и с ее губ сорвался сдавленный вскрик. Френк лишь рассмеялся.
– Выбирай! – проревел он. – Можешь наслаждаться, можешь ненавидеть, мне без разницы. Я – носитель спермы. Из моих чресел выйдет новое человечество…
Он замолчал, потому что земля, на которой они стояли, качнулась.
– Ты почувствовала? – спросил Френк.
Гвенн кивнула:
– Земля качнулась, словно по ней ударили.
– Другой корабль! – он быстро застегнул ширинку. Схватил рубашку, начал торопливо надевать. Гвенн взбила рукой волосы, пожалела о том, что при ней нет зеркальца.
– Кто-то ходит, – указал Френк. – Там. – Оба прислушались к шорохам под их миром. Потом послышалось тяжелое дыхание, на край земли взобрался человек. В гидрокостюме, оставлявшем открытыми только голову и руки.
Зеленого цвета.
– Он… зеленый, – вырвалось у Гвенн. К Френку дар речи еще не вернулся. Мужчина поднялся, отряхнул пыль с рук, поклонился.
– Надеюсь, не помешал.
– Нет, все в порядке, – ответила Гвенн. – Заходите.
– Почему вы зеленый? – спросил Френк.
– Я мог бы спросить, почему вы – розовые.
– Только без шуток. – Пальцы Френка сжались в кулаки. – А не то…
– Я очень сожалею, – мужчина вскинул зеленые руки и отступил на шаг. – Прошу вашего прощения. Все это очень печально как для вас, так и для меня. Я – зеленый, потому что я – не землянин. Я – инопланетянин.
– Маленький зеленый человечек! – ахнула Гвенн.
– Не такой уж я и маленький, – обиделся инопланетянин.
– Я – Френк, а она – Гвенн.
– Рад познакомиться с вами. Мое имя произнести вам будет трудно, поэтому зовите меня Роберт.
– Только не Роберт! – взвизгнула Гвенн. – Он мертв.
– Пожалуйста, извините. Нет проблем. Гораций подойдет?
– Гораций, а что, собственно, вы здесь делаете? – спросил Френк.
– Видите ли, все это довольно-таки сложно. Если позволите, я начну с самого начала…
– А как вам удалось так хорошо выучить английский? – спросила Гвенн.
– Я это тоже объясню, если вы соблаговолите меня выслушать, – и Гораций заходил взад-вперед. – Во- первых, я прилетел с далекой планеты, которая вращается вокруг звезды, отстоящей от Солнца на многие и многие парсеки. Мы проводили исследование Галактики, и мне поручили этот сектор. Ваша планета произвела на меня сильное впечатление. Как вы легко можете себе представить, зеленый – наш любимый цвет. Я установил средства мониторинга и подготовил достаточно полный отчет, естественно, с учетом ограниченного времени. На это ушло чуть больше двухсот ваших лет.
– Вы не выглядите таким стариком, – отметила Гвенн.
– Все дело в жизненных циклах, вы понимаете. Я не буду называть вам моего истинного возраста, а то, боюсь, вы мне не поверите.
– Мне – двадцать два, – сказала она.
– Как мило! А теперь позвольте продолжить. Я собрал всю информацию, необходимую для отчета, выучил несколько языков, я горжусь своими лингвистическими способностями, но мало-помалу начал приходить к ужасному выводу. Человечество… как бы это выразить… довольно-таки отвратительное творение природы.
– Ты и сам не красавчик, зеленух, – бросил Френк.
Гораций предпочел проигнорировать его реплику.
– Я хочу сказать, что вы сильны, умны, плодовиты, многого добились. Но средства, которыми вы добивались своих впечатляющих успехов, вот что пугает. Вы – убийцы.
– Закон выживания, – отчеканил Френк. – У нас не было выхода. Съешь, или съедят тебя, убей, или убьют тебя. Выживает сильнейший.
– Я не буду с этим спорить. Разумеется, это единственная возможность для выживания любой цивилизации, и я уважаю такую точку зрения. Но куда больше меня интересует другое: как ведут себя представители вида, который занял главенствующее положение на планете. На нашей планете мы стали доминировать в незапамятные времена. И с тех пор охраняем все прочие виды жизни, у нас царят мир и порядок. Тогда как ваши люди, воцарившись на Земле, на этом не успокоились и принялись убивать друг друга. Меня это очень огорчило.
– Никто вашего мнения не спрашивал, – отрезал Френк.
– Разумеется. Но мои наблюдения не только огорчили, но и встревожили меня. Моя планета не так уж и далеко по астрономическим меркам, и полагаю, что рано или поздно вы ее найдете. А потом, возможно, захотите перебить и нас.
