подозрениях. Пусть-ка Храбр предупредит дружину, дабы держали ухо востро.
Храбр обнаружился рядом с Александром, сидящим за столом примерно на полпути к выходу. Почуяв взгляд князя, он посмотрел в его сторону и, увидев знак, незаметно кивнул. Александр в это время сидел неподвижно. Расписная деревянная ложка повисла в его руке, а сам он уставился в стену перед собой. Как есть – что-то увидел! Значит, не один Ольбард чует беду…
– Эй, Синеус! Да что с тобой? – Стурри дружелюбно толкнул его в бок. – Давай-ка выпьем!
Ольбард повернулся к нему, поднял свой рог… и вдруг всем телом ощутил внезапно повисшую в зимовье тишину. А затем раздался грохот…
Этот дикий, безумный сон приснился Савинову в июне сорок первого года. И бабулька, у которой квартировали летчики, сказала: «Война будет, сынок, какой никогда еще не было. Погибнет очень много людей…»
Почему-то именно сейчас он снова увидел, как пылающий, громадный шар лезет из-за горизонта, и дымится, полыхает степная трава… Тогда он не поверил, но война пришла. А теперь? Может, все же он видел правду?
Что то плюхнулось в его тарелку, расплескав щи. Савинов медленно повернулся.
– Твое место в Нильфхеле,[44] мертвяк! Убирайся обратно!!!
Человек, сказавший это, был на голову выше Савинова. Широченная грудь и плечи, русая борода в косичках. Викинг был без доспехов, но на поясе его висел меч.
Савинов неторопливо поднялся из-за стола. На Храбра он оглядываться не стал. В таких случаях каждый должен защищать себя сам. Он даже ждал чего-то подобного – новичка всегда проверяют, но не думал, что проверять будет скандинав… Разговоры вокруг стихли – все внимательно следили за происходящим.
– Ну что молчишь?! Язык присох к заднице? – Викинг грозно навис над Сашкой и вдруг, удивительно ловко для такого гиганта, ухватил его за подбородок. Тот видел движение, но мешать не стал – пусть потешится, расслабится малость. Вместо того чтобы сопротивляться, Савинов поднял обе руки ладонями вперед и сделал успокаивающий жест, коснувшись груди противника.
– В чем дело? – спокойно спросил он. Вокруг тут же заорали и заулюлюкали. Кто-то крикнул: «Он трус! Торир – вышвырни его отсюда!» Спиной Савинов просто физически ощутил исходящее от Храбра разочарование и мысленно усмехнулся. Главное – не суетиться.
– Я сказал – убирайся в Нильфхель!!! – викинг приблизил свое лицо вплотную, продолжая сжимать подбородок Савинова своей лапищей. Возможно, он рассчитывал увидеть в его глазах страх, но ошибся. Глаза, в которые он заглянул, не выражали ничего.
Савинов выдержал паузу, разглядывая веснушчатую переносицу скандинава, и невинно спросил:
– Так ты тот самый Торир, который Собака? Ну, который с бабами ничего не может? Это правда ты?
Воины вокруг разразились громовым хохотом. Торир взревел как буйвол. Его правый кулак взлетел, грозя сокрушить противнику череп. Но ладонь Савинова, успокаивающе упиравшаяся в грудь викинга, вдруг скользнула вверх, вонзившись напряженными пальцами в ямку между ключиц. Гигант сказал: «Х-х» – и глаза его приняли полубессмысленное выражение. Дальше все было просто. Савинов врезал ему коленом в пах и, ухватив за изящно заплетенную бороду, с размаху впечатал физиономией в стол. В воздух взлетели черепки разбитых мисок. Длинный стол содрогнулся, и в тишине четко прозвучал тихий голос Храбра: «Ай да Олекса! Вот это по-нашему!»
Поднялся шум. Воины повскакали с мест. Кто-то выкрикнул оскорбление, но большинство смеялись. Савинов чуть отступил от стола, на котором тяжко шевелился оглушенный ударом Торир, и взглянул на вождей. Ольбард смотрел прямо на него. Взгляд его был спокоен. Стурлауг усмехался в рыжую бородищу, но Савинову показалось, что он что-то задумал. Краем глаза он заметил, как поверженный здоровяк медленно поднимается на ноги. И вдруг наступила тишина. А потом кто-то крикнул: «Хольмганг!»
Глава 16
Хольмганг
…Заслуга человека не в том, что он обладает Силой и Знанием, а в том, как он ими распоряжается…
– Вижу я, ты совсем не знаешь нашего обычая, – Храбр говорил, не забывая внимательно следить за тем, как скандинавы размечают площадку для боя. Воткнули колышек в верхушку небольшого бугорка и привязанной к колышку веревкой, как циркулем, отмерили круг метра три в диаметре.
– Но ведь он же первым полез, – Савинов не мог понять – в чем просчет, – я его специально на это вызвал…
– Все верно, и было бы хорошо, если б не кровь. Ломай ты его головой столы, вышиби дух, подметай им углы – был бы в своем праве. А ты его мордой в мису, а она – глиняная. Осколками посекло… Кровь – руда, она священна, уразумей сие, ужели у вас не так?! Теперь он вправе твою пролить, а захочет – и до смерти. Выбор оружия – за ним. Вот выберет секиру и щит – сдюжишь?
– Нет… – Храбр удивленно воззрился на него, но Савинов только пожал плечами. Накатило какое-то усталое безразличие.
– Пойми, – сказал он – не бьются у нас секирой, а уж щиты так лет четыреста никто на войну не берет. Никакой щит не спасет, когда есть э… большие самострелы, которые стальную плиту, в ладонь толщиной, за тысячу шагов пробивают.
Храбр долго молча смотрел на Савинова, потом покачал головой:
– Чем же бьются у вас?
– Теми же самострелами. Большими и малыми. Еще есть железные машины, зовутся танками. На них установлены большие самострелы. Есть стальные птицы, несущие огонь…
– Страшный у вас мир. Не хотел бы я туда попасть… – Храбр помолчал. – Таким оружием трусы и слабосильные могут побеждать отважных.
– Могут. Но в войне все равно побеждает храбрый и умелый. Для того чтобы точно выстрелить – тоже нужна отвага. Поэтому изменилось не так уж много…
– Может быть… – Храбр отвернулся. – А из нашего оружия – чем можешь биться?
– Пожалуй, мечом смог бы, а лучше шашкой.
– Что это?
– Длинный изогнутый клинок, заточен с одной стороны, вроде сабли, только изгиб поменьше.
Храбр оживился:
– Саблю не обещаю. Хотя в Новагороде на торгу можно было б найти хузарскую или арабскую. Хорошую сталь куют у них в Хорезме. А здесь могу большой скрамасакс дать. Он, конечно, не изогнутый, но с одним лезвием. Остается только молить Перуна – пусть урманин мечи выберет.
Они еще помолчали, глядя, как собираются к Судному Полю воины. Все при оружии, а некоторые и в бронях. Уже бились об заклад – кто победит. Как понял Савинов, ставили примерно поровну. Пришел уже и сам «обиженный» с исполосованной мордой и начал, свирепо зыркая в их сторону, сдирать с себя рубаху. Прибежал молодой воин из Молодшей дружины, которого Храбр посылал за скрамасаксом. Клинок оказался тяжелым, длиной чуть не в руку, с удобной рукоятью для полуторного хвата. Савинов примерился, крутанул разок. Серьезная штука. Конечно, это не шашка, тяжеловат. Зато можно биться двумя руками. Немаловажный момент, когда противник тяжелее на два, а то и три десятка кило…
– Послушай, Олекса, а у вас там есть Боги? – вопрос прозвучал неожиданно, и Савинов не сразу нашелся с ответом.
– Наверное… Некоторые Христу молятся, иные – Компартии, а большинство, я думаю, – ни во что не верит.
Храбр усмехнулся в усы:
– Другой вопрос, Олекса. То, что не верят, понятно – зачем верить, если вы сами силу богов имеете. О Христе же я слышал немало… И побратимов среди христиан имею… О другом спрашивал, не о вере. Есть ли
