малопродуктивной. Чуть погодя он разыграл карту хворей, и целых полгода наслаждался покоем: ведь кто станет напрасно беспокоить болезненного, слабого мальчика… Ему, бедняге, кусок в горло не лезет, да и общаться ему, наверное, тяжело. Однако любому счастью когда-нибудь приходит конец. Медицина в третий раз со всей категоричностью сообщила: «Здоров, как бык!» – и родителей стали посещать некоторые сомнения; дабы не доводить дело до открытого конфликта, Саша свернул проект «Мнимый больной».
Именно тогда он крепко задумался о способах радикального решения проблемы. В итоге ему открылась простая истина: начинать надо не с тактики, начинать всегда следует с верхнего уровня, то есть, с философии. Именно так он и подумал в секунду озарения: «Мне не хватает философии…» Саша разработал глобальную систему приоритетов – чем и ради чего он может поступиться. Выходило, что ради спокойной обстановки, столь необходимой для интеллектуальной работы, ему следует пожертвовать материальной базой старого образца.
Саша готовился на протяжении нескольких месяцев. Он еще в девять лет завел себе тайный банковский счет, в десять научился регулярно пополнять его, отыскивая разного рода работу в Сети, а к одиннадцати отыскал профессионального посредника, занимавшегося такой ерундой как выплата налогов, общение с государством и т. п. за соответствующий, конечно, процент с доходов. Этого человека Саша никогда не видел, да и не стремился к личному знакомству. Он просто нашел его офисный сайт в Сети, навел справки о надежности, потребовал рекомендации и заключил контракт. Разумеется, не стоит прятать все извилины в одну голову; он повторил процедуру еще трижды, и только после этого счел себя финансово независимым. Саше оставалось написать краткое сообщение для родителей и снять для себя номер в гостинице.
…Мама плакала в течение двух часов, когда он честно сказал родителям, что опять «убудет»; но если они вновь вытащат его домой насильно, то в третий раз уже просто не найдут. Он позаботится.
Папа долго молчал, обдумывая ситуацию, а затем сказал: «Катенька, должно быть, мы его плохо слушаем. Мы чего-то не знаем. Давай не будем торопиться…» Но мама заливалась слезами и поносила проклятый, отвратительный, никому не нужный флот, из-за которого дети остались без отца и выросли такими психами (фырканье Варьки). Папа принялся осторожно расспрашивать: какого-такого меда в мармеладе сыну не хватает дома? Саша объяснил. Папа поинтересовался значением словосочетания «интеллектуальная работа». Саша постарался выбрать пример попроще. Тогда его как раз занимала возможность применить тактовую корреляцию для составления динамической системы зависимостей появления одних и тех же понятий в работах историков, антропологов и социологов от половозрастного состава их учителей. Занятная, кстати, была идея, впрочем, совершенно не серьезная. Баловство, по большому счету. «А я-то думал, ты у нас, скорее гуманитарий…» Так оно и было… просто папе в тот момент нечего было ответить. Между прочим, папу следует считать исключительно конструктивным индивидом, хотя и сугубым практиком. Логики в его действиях Саша не находил ни малейшей, интуицию иногда расшифровывал, а в целом, не мог понять: как отец приходит к верным выводам при сомнительных начальных посылках и кашеобразности мыслительного процесса в целом; тут была некая тайна. Этот странный человек, причем явно хороший, думал не головой, а всем телом; в итоге получалось занятно, и, обыкновенно, достаточно здраво… Но каков алгоритм? В тот исторический день Саша опять упустил суть отцовского способа думать. Тот неожиданно заявил: «Живи дома, мы тебя трогать не станем. Только вовремя говори, когда и почему тебе неудобно. Слышишь: старайся объяснять нам
Итак, он считал себя нетребовательным человеком. Больше всего ценил покой, уединение и, до некоторой степени, комфорт. Пожалуй, его можно было считать полноватым и неповоротливым. Но не толстым. Обжорство здесь вообще ни при чем. Просто Саша не любил подвижности; как раз напротив, он любил неподвижность, глубокое понимание происходящих вокруг процессов и уверенность в завтрашнем дне.
Как раз сейчас он лишен был и того, и другого, и третьего.
Саша стоял посреди пустынного коридора на третьем – жилом ярусе и лихорадочно прикидывал, куда пуститься в бега. Кажется, коридоры на космических кораблях и станциях называют «маршами»…
Мамин план изначально обрекала на неудачу непродуманность. Когда они с Варькой добежали до шлюпочного ангара, Саша придержал сестру за локоть и сказал:
– Варька, сгорим.
– Там что, засада, Сашка? Тебе-то откуда знать?
И он хотел было рассказать ей о теории равновесно коммуницирующих систем; исходя из некоторых положений ТВКС, можно было сделать абсолютно обоснованный вывод: тут их будут ждать. Отсюда им не дадут уйти. С очень высокой вероятностью. Но не захотелось Саше тратить драгоценное время на тупую Варьку. У сестрицы, как известно, всего одна извилина, да и та бантиком натерта… Поэтому он попросту сообщил ей:
– Ты как хочешь, а я туда не пойду. Нас там встретят.
– Мозжечком чуешь?
– Чую.
– Ах, какой ты у нас Сашенька умненький, а все остальные – полное дурачье, по извилине на рыло, да и та шляпой натерта.
– Варька…
Она его перебила, – а голос у сестрицы ужасно громкий, высокий, да еще со всякими подъелдыкивающими и сверлящими интонациями; никогда никому ее не переспорить! – и Саша понял: начинать разговор следовало иначе. Теперь эта хрюшка просто так не успокоится. Обоих ловцам подставит, а сделает все равно по-своему. И еще потом повернет дело так, будто не она виновата, а он. Уже бывало.
– Теперь ты меня послушай! Мама уж наверное поумнее тебя будет. Раз она сказала: «Бегите к шлюпам!» – значит, так и надо сделать. Я знаю, как будет! Ты подставишь нас обоих, а потом еще так все повернешь, словно это я во всем виновата! Я, а не ты! А ну-ка полезай, куда велено!
Раз двадцать они дрались. Он был старше и тяжелее. Зато она – ловчее и подвижнее. Гимнастикой видите ли занимается, вся такая… такая… в общем, сильная. Раз на раз не приходится. То он ее, то она его… Правда, вот уже целый год как ни разу не сцеплялись всерьез. Вроде, взрослые люди, неудобно. Ну да, видишь ли, повода основательного не было. Взрослые люди – они ведь какие? – еще хуже маленьких, им только дай повод!
Вот он и появился. Но сейчас ссориться было совершенно не ко времени. И Саша ответил Варьке без затей:
– Хочешь туда – сама и лезь, дурища.
Повернулся, пошел в другую сторону, принципиально не оборачиваясь. Из-за спины донеслось:
– Да ты-то кто… шмакозябр недозрелый!
