дверь, он ее мне электричеством открыл, сам не подошел, нет. Больше никто в Поселке дверь электричеством открывать не умеет, а Огородник умеет. Внутри у него длинный корибор с лампами. Я пошел-пошел по корибору, дверь сама за мной закрылась, я даже испугался. Он мне кричит:
– Капрал, проходи! Я тут вожусь кое с чем, давай, иди ко мне.
Как это он узнал, что я к нему пришел, а не кто-нибудь еще? У него, наверное, гляделка на двери. Из старой жизни помню: раньше были гляделки, много гляделок…
Вот корибор кончился, вокруг комнаты, а в комнатах все железным хламом завалено. Приборы, апарратты, всякие штуки, чтобы возиться в приборах и апарраттах… Очень много. Целые кучи. А-а! Вот нормальная комната! Нормальная же! Да. Посуда лежит, еда лежит, шкаф лежит, а в шкафу, наверное, одежда лежит. Или стоит? Одежда – стоит. Все чистое очень, все на месте, он тут, наверное, часто прибирает. Лежанка у него бедная. Совсем простая лежанка, хуже моей. Над лежанкой Огородник крест к стене прибил – деревянный и с картинками. А рядом с крестом – еще картинка. Я посмотрел: очень красивая, только непонятная. Там три человека с крыльями сидят за столом, а на всех троих у них одна всего мороженница с мороженым. И ложек у них нет. Почему это?
– Где ты там?
– Я иду, Огородник. Не кричи.
Ой-ой!
Как он хитро устроил! Тут было много жилых блоков, он везде стены посносил, получилась одна очень большая комната. И крыши над комнатой нет совсем… Там сетка. Ме-еленькая такая. Но, наверное, прочная. Непрочную сетку каждый порвет, а к нему, говорят, хотели-хотели залезть, но никто не смог. Значит, прочная сетка. Внизу у Огородника как бы маленькие вагончики стоят, все прозрачные. Внутри вагончиков земля набросана и растут растения. Это называется Еплицы. Да. Правильно сказал. За еплицы Огородника и прозвали Огородником.
И я полез в Огороднику в Еплицу. Влезаю, чувствую, очень тепло, аж в пот бросает…
А-ай!
А у него тут кот. Не кто-нибудь еще, а настоящий кот. Полосатый!
Кот большой. Забрался в зеленя, сидит на попе, вылизывает мох у себя на животе. Лапы расклячил и давай наяривать… Усы везде растут – белые, длинные: над пастью растут, из щек растут, из бровей растут… А из ушей растет у него шорсть. Нет, он не толстый, у нас тут совсем нет никаких толстых, он, наверное, худой кот. Но моха много у него, мохнатый очень, поэтому кажется, что вот – большой котище.
Вот он сидел сидел-сидел, а меня увидел и сразу – оп! – стоит на четырех лапах. Очень нервный. Глаза большие, круглые, темные, смотрит ими на меня, не мигает. И не только глаза, а весь кот застыл, один хвост по земле дыдынькает. Да, очень нервный кот. Морда тоже полосатая, но только наполовину, а наполовину белая. И лапы белые – там, где люди сапоги носят.
Очень плохо на меня смотрит. Наверное, думает, как бы ему укусить меня. Или еще как убежать от меня. Или сразу и то, и другое думает. Это он правильно думает. Вкусный кот. Один такой кот стоит банку мясных консервов. Правда, их всех давно съели, котов. Вот. Этого кота видели много раз и хотели поймать, но он не поймался. О нем рассказы рассказывают, до чего хитрая зверюга! Ишь ты, расслабился, к Огороднику забрел, а тут раз – и я. Не уйдешь, котюга.
И я стал ноги в коленях сгибать медленно-медленно, чтоб половчее прыгнуть.
– …Познакомься с моим котей, Капрал. Ты видишь его? Не правда ли, настоящий красавец!
Кот не убежал и драться не захотел. Кот зашипел и попятился на голос Огородника. Зашипел – это он сказал мне: «Вот, знаю все твои мысли черные». А попятился… это я не пойму никак. Что, Огородник котов не ест? Почему он кота своим назвал? Как может быть кот – чей-нибудь? До Мятежа коты были чьи-нибудь, а потом – всех. Вот. Всех, кто поймает…
И я растерялся. Прыгать не стал совсем.
Кот до Огородника допятился, развернулся ко мне хвостом, и дальше-дальше в зеленя затрусил. Напоследок пожаловался Огороднику:
– Мяк! Мяк мямяк!
Огородник – тут уж я его увидел – лицо недовольное сделал:
– Ты с ним, Капрал, обращайся повежливее. Он существо робкое и осторожное. Но как и все мы, котя нуждается в покое и простых земных радостях. Ты его испугаешь, он и приходить перестанет.
Совсем запутал меня.
– Ты совсем запутал меня, Огородник. Чего-то ты несешь, не пойми чего.
– Ладно. Просто не трогай его, и он с тобой, возможно, подружится. Я вот, например, дружбой с котей очень дорожу.
Я молчу. Вот же Огородник, совсем обалдел от кота своего. Но если хочет, не буду трогать его кота, хоть и вкусный.
Кругом я смотрю – зеленя, зеленя, зеленя на палочках, на шесточках и… с зеленей маленькие огурчики свисают.
Ой-ой!
Еда.
Рот сразу слюнками наполнился.
Огородник смотрит на меня внимательно так, все видит.
– Сейчас поедим. Только я умоюсь, а то весь в земле. Вообще-то я рад, что ты зашел.
– Не-ет…
– Почему нет? Ты уже поел?
– Не-ет…
– Объясни толком, я не понимаю.
Умник тоже нашелся! Не понимает он.
– Я ничего своего не принес.
– Считай, угощаю.
Оох…
– Правда?
– Правда.
– Тогда очень большое спасибо.
– Пойдем.
Пошли тогда мы в его комнату-кухню, в его жилище. Там он умылся. А потом вынул из разных мест еду и тоже моет ее, чистит ее. А я от запахов просто помереть хочу, и слюни мои только что через уши не текут. У него тут огурчики, чеснок у него тут, лук, синтетический концентрат, который будто бы горох с мясом… Правда, концентрат гороховый у всех бывает, когда терранцы дают. А еще у Огородника вареное месиво какое-то, он его называет kasha, это по-русски. Потому что Огородник с Терры-2, он терранец, а терранцы говорят либо по-русски, либо по-испански, либо по-поляцки.
– А скажи мне, Огородник, зачем твои терранцы просто еду не дают? Раньше же давали.
Он заулыбался-заулыбался.
– Умеешь ты вопросы задавать. Ладно. Я попробую ответить, только не в двух словах… Сначала мы просто сделали подарок. Вы умирали один за другим, надо было вас выручать, вот мы и прислали продукты. Это, по-моему естественно и понятно.
Лудаш говорил: «Добрые люди, пожалели». Это да. Лудаш меня сам пожалел. А потом почему жалеть перестали?
– …Вам полегчало. И тут бы вам самим устроить свое хозяйство. Конечно, химия тут… говорить нечего. Экология нарушена, климат сумасшедший, людей мало, все против вас. Но радиации такой, как на Равнине, нет. Да и вообще, по сравнению с тем, что на всем Совершенстве творится, вы, можно сказать, оазис благополучия…
– Кология? Уазис? Это… это…
– Я проще скажу: здесь плохо, но здесь лучше, чем где бы то ни было на планете.
– А.
– Я как раз тогда у вас поселился. Как наблюдатель, но еще и как обычный местный житель. Поселок
