Коротким взглядом Ворон оценил парчовый кафтан с рубиновыми застежками, в котором красовался его собеседник.
— М-да, вряд ли ты живешь в рваной палатке... Хорошо, беру. Еще мне нужен умелый повар, только пусть не предлагает мне пресные лепешки и конину.
— Ну что ты, господин! Все сделаем, господин! — отозвалось несколько голосов.
— Ладно, теперь о менее важных вещах: нам предстоят поиски магического браслета и овладение Душой Пламени.
— Еще нужно разыскать существо, в которое воплотился бог... — робко подсказала женщина под вуалью.
— Это не наша забота. Тень объяснила, что главное — найти браслет и надеть его на руку статуи. Тогда Кхархи сам придет в пещеру. Или прилетит. Или прискачет. Впрочем, если я правильно понял характер Хмурого, он приползет... Но я о браслете... кто отвечает за шпионов? Ты, почтеннейший Иххо? Я так и думал. Ступай в мой шатер, побеседуем за трапезой. Остальные могут идти... нет, задержитесь еще! Взгляните на этого человека. Его зовут Шайса Змея, с этого дня он — Избранный...
— Но, господин мой, — дерзнул влезть с замечанием тот же старикашка, что разоблачил ксуури, — слуги Хмурого становятся Избранными не так!..
Джилинер окинул старика нехорошо запоминающим взглядом. Старик побледнел, но не дрогнул. Видно было, что за букву закона он будет стоять насмерть — причем в прямом смысле слова.
Бесстрашие тщедушного наррабанца заинтересовало и позабавило Ворона.
— Ах, свиток ты пергаментный! — сказал он без гнева. — Чернильница ты на двух ножках! Как твое имя и кто ты таков?
— Ритхи-дэр, судья города Тхаса-до.
— Судья? Я должен был догадаться... Что ж, судья, растолкуй темному и глупому Великому Одержимому, как именно кхархи-гарр становятся Избранными.
Старик цепко вслушивался в интонации повелителя, пытаясь понять, близка ли смерть. Но ответил твердо:
— Десять Избранных, договорившись меж собой, приводят удостоенного высокой чести Посвященного перед очи Великого Одержимого и приносят свои ручательства за него, дабы тень Хмурого снизошла...
— Достаточно, я понял. Вот ты этим и займешься, Ритхи-дэр. Отсчитай-ка еще девятерых, прямо по головам, кто ближе стоит... семь, восемь... отлично! Идите все сюда и поручитесь передо мной за Шайсу. Можно хором, чтобы быстрее... Хватит, хватит, убедили, я вам верю. Шайса, ты — Избранный. Оставайся здесь, а все остальные — вон!
Кхархи-гарр тут же исчезли в черном тоннеле.
— Шайса, самое важное дело — тебе. Подбери надежный отряд из Посвященных и скачи на север, к побережью, в городишко Горга-до. Тамошний Хранитель... или, как здесь говорят, Оплот Города... его зовут Таграх-дэр... укрывает у себя звездочета по имени Илларни. Этот человек нужен мне живым и невредимым — я говорю об астрологе... Эй, о чем ты задумался? Куда уставился?
— Прости, господин! — Шайса с трудом оторвал взгляд от лица статуи. — Я слышал и запомнил каждое слово... Но эта гранитная кукла следит за мной глазами!
— Это не гранит. — Ворон с удовольствием оглянулся на статую. — Это обсидиан. И это настоящее произведение искусства. Стоило попасть сюда хотя бы ради того, чтобы увидеть это черное чудо.
— Может, и так. Но когда гляжу на эту фигуру, кажется, будто я здесь уже был... и видел это... пещеру, жертвенник...
— Вот как? — заинтересовался Ворон. — К тебе возвращается память? Как же я не подумал сразу — ты ведь, оказывается, и наррабанский язык знаешь! Ведь ты понял все, что здесь было сказано?
— Верно! — изумился Шайса. — Все понял!
— Может, ты был одним из кхархи-гарр? Пока не потерял память, а? Ты прекрасно владеешь всеми видами оружия — не здесь ли тебя обучали этому?
— Очень даже может быть! — просветлел Шайса.
— Вот видишь! — порадовался хозяин за слугу. — Так постепенно все и вспомнишь! А сейчас — в путь... Нет, постой! Ты хотел спросить о чем-то, но не осмелился.
— Да не прогневается господин, — поклонился Шайса, давно привыкший к проницательности хозяина. — Я подумал о шрамах на лице Ворона. Неужели от них нельзя избавиться — с помощью магии или как-нибудь еще?
Тонкая холеная рука легко дотронулась до безобразных полос, пересекающих лицо.
— Пусть пока остаются — как память о моей беспечности. Впредь буду осмотрительнее и беспощаднее... Но ты придумал этот вопрос на ходу, ты не об этом хотел спросить.
— Мой настоящий вопрос еще более дерзок, — решился Шайса. — Скажи, тень Хмурого действительно существует... или...
— Или я все придумал, чтобы подчинить себе эту банду сумасшедших?
К удивлению слуги, голос хозяина зазвучал просто и доверительно, словно Ворону хотелось поделиться лежащей на сердце заботой.
— Я и сам предполагал, что главари морочат головы прочим кхархи-гарр — возможно, с помощью магии... Нет, Шайса, тень бога существует — и она сильна! Так сильна, что мне всю ночь пришлось сражаться за свою душу.
Это был холодный разговор двух союзников — и в то же время беспощадный бой! Обсуждение совместных планов — и в то же время нестерпимая пытка! — Ворон криво усмехнулся и злорадно добавил: — Надеюсь, пытка взаимная! Я тоже кое-что понимаю в умении причинять боль, причем не только грубому и уязвимому человеческому телу... Но как же мне было тяжело! Я с трудом сумел выстоять, остаться прежним Джилинером... Если такова тень, то как же могуч сам Хмурый Бог? Я начинаю думать, что... — Ворон резко оборвал фразу, трезво и холодно взглянул на слугу. — Ладно, это все пустые слова. Ступай и не смей показываться мне на глаза без Илларни из Рода Ульфер!
Но Шайса слишком хорошо знал хозяина, чтобы дать себя обмануть показной деловитостью. Он поклонился и ушел, унося в сердце своем так и не произнесенный Джилинером конец фразы: «...начинаю думать, что связался с силами, обуздать которые мне будет не по плечу...»
2
Ну и что с того, что в Аршмир пришла осень?
Может быть, Новый порт и затих, тоскуя по чужеземным кораблям. Может быть, рыбаки Старого порта и ворчат, что первые шторма отогнали от берегов рыбу. Может быть, угомонилась суета вокруг бесчисленных складов. Может быть, оба рынка без заезжих торговцев кажутся опустевшими...
Но уж у городской стражи работы точно не убавилось! В любое время года и в любую погоду в Аршмире воровали и будут воровать! Наоборот, именно сейчас хлопот у стражи стало больше. Сброд, что летом мог прокормиться в порту, теперь рассеялся по городу и отчаянно ищет, чем бы набить брюхо. Так что осень для начальника стражи такая же горячая, страдная пора, как и для крестьянина, убирающего свой урожай. А уж про зиму — бр-р! — и думать не хочется!..
— Это же Аршмир! Самый чудесный город на свете! Столица моря и ветра! Ты воздух-то глубже вдохни, ясная госпожа! Вей-о-о! Чувствуешь, как прибоем пахнет?
— Рыба, — передернулась Нурайна. — Тухлая.
— Эх, — мечтательно вздохнул Орешек, не обращая внимания на враждебность королевской дочери, — тебе бы, госпожа, взглянуть на этот город летом! Вот уж красота! А сейчас даже улицы опустели...
— Ты хочешь сказать, — ужаснулась Нурайна, — что этих мерзких нищих и бродяг может быть еще больше?
Орешек бросил на женщину быстрый довольный взгляд. Ему нравилось дразнить госпожу. Нурайна, в
