посоветоваться...
Как был он прав, остерегая короля от союза с Ночным Магом!
Из-за проклятого колдуна все пошло к Серой Старухе в болото. Время уходило, как кровь из жил, а чародей со дня последнего штурма не предпринимал ничего, сидел безвылазно в своем шатре, а твари его куда-то подевались... не хотелось думать, что они попросту разбежались по лесу и будут теперь нападать на каждого, кто подвернется...
Нуртор, махнув рукой, приказал собирать осадные башни, оставленные в долине перед крепостью. Солдаты вернулись в долину неохотно, опасаясь Людоедов, но ни одной серой морды поблизости от крепости замечено не было.
А позавчера колдун внезапно притащился к королю, заявил, что намерен посетить Подгорный Мир, и потребовал для себя охрану. Нуртор распорядился, чтобы с магом был послан небольшой отряд. Вчера в сумерках чародей в сопровождении семерых воинов покинул лагерь, пообещав к утру вернуться в блеске могущества и стереть Найлигрим в кашу из окровавленного щебня...
Хриплым спросонья голосом Нуртор спросил, возвратился ли Айрунги.
Ответ был немедленным и ужасным.
Оказывается, перед рассветом на стене крепости появилась некая наемница, громкими криками привлекла к себе внимание силуранских солдат и сообщила, что на дне Медвежьего ущелья лежит куча лапника с приметной вешкой. Под лапником — тела воинов-силуранцев, о которых надо позаботиться, пока их не сожрали звери.
Сотник, наблюдавший за сборкой последней осадной башни, не рискнул сразу доложить об этом своему командиру: мало ли что может наговорить баба, особенно баба грайанская! Он приказал верховым слетать в Медвежье ущелье и проверить, не врет ли крикунья.
И вот сейчас, перед самым пробуждением государя, возвратился один из посланных. Остальные в ущелье — исполняют скорбный долг перед павшими воинами. Под грудой еловых ветвей были найдены семь трупов. Колдуна среди них не оказалось...
Выслушав это, Нуртор издал такой великолепный рык, что чуть не обрушился шатер.
— Военных советников ко мне!.. А-а, уже здесь... хватит, больше я ждать не стану! Послать приказ тем пяти сотням, что уже перебрались через горы: пусть идут на Ваасмир, обложат его, как медведя в берлоге, и ждут меня. Я не задержусь. Сегодня Найлигрим будет взят!
Рога требовательно, пронзительно, многоголосо гремели над долиной. Стоя меж зубцами стены, Хранитель глядел, как шумная, беспорядочно суетящаяся толпа на другом конце долины обретает четкие очертания, превращаясь в правильный и грозный боевой строй.
Харнат с тревогой поглядывал на Сокола: побледнел, осунулся, под глазами тени... Еще бы, как ему вчера досталось-то! Это слушать — и то страшно было, а чтоб самому... за Порогом Миров, среди чудищ... До сих пор, видно, в себя прийти не может, то-то с утра такой мрачный да несчастный...
Дарнигар и не подозревал, что человека, стоящего рядом с ним на стене, невыносимо замучили угрызения совести.
До Орешка только сейчас дошло, в какой кошмар он втравил Арлину. Там, на скале, под дыханием близкой гибели, все было ясно и просто. Они произнесут клятву, рука об руку уйдут в Бездну, одновременно возродятся для будущей жизни и обязательно найдут друг друга. Может быть, там, в грядущих веках, им придется терпеть гнев богов, зато они будут вместе, а это главное...
Но они остались живы — и у Орешка появилось время поразмыслить над своим новым преступлением.
Вей-о! Но ведь ему не суждена будущая жизнь! Души таких негодяев, как он, сгорают в Бездне без следа. Арлине суждена тоскливая, одинокая жизнь во всех рождениях. Из века в век не встретит она того, с кем ей захочется быть рядом... Вот такой подарок любимой девушке! Ничего страшнее и подлее этого Орешек в своей жизни не совершал!
Сейчас картина разворачивающегося вражеского строя даже обрадовала его, вырвала мысли из мрачного замкнутого круга.
— Хорошо идут, — завистливо вздохнул за плечом дарнигар. — Нашим так не суметь, а эти обучены... Черные Щиты, тяжелая пехота! Говорят, им платят вдвое больше, чем простым наемникам.
Строй и впрямь выглядел устрашающе. Три деревянные башни, каждая высотой со стену Найлигрима, медленно ползли к крепости, оставляя за огромными колесами черные следы, похожие на борозды от плуга. Орешек знал, что башни тянут быки, укрытые от стрел внутри деревянных махин, но не мог отделаться от мысли, что громадины приближаются сами по себе, влекомые лишь яростью и злобой.
От башни к башне тянулся ровный, прямой ряд высоких четырехугольных щитов. Черные, окованные железом, ощетинившиеся толстыми шипами, они плотно сомкнулись и двигались в одном ритме с башнями. Такой же строй тянулся слева и справа от крайних башен, изгибаясь назад крыльями птицы.
За щитоносцами второй шеренгой шли лучники, а позади пестрела разномастная толпа, тащившая длинные лестницы.
— Ополченцы, — хмыкнул дарнигар. — Эти и вооружены кто чем, и сражаться толком не умеют. Одно плохо: много их очень. С ними драться — что комаров бить: пока одного прихлопнешь, дюжина тебя укусит... А тарана не видать. Не будет Нуртор к нам в ворота стучаться, на башни свои надеется...
— Башни, — хмуро спросил Хранитель, — может, их зажигательными стрелами?..
— Далеко еще для стрел, да и мало от них будет проку: башни сырыми бычьими шкурами обиты, а верх железом окован, называется — «корона». Не-ет, мы для соседей дорогих повкуснее лакомство припасли, у нас еще «небесный огонь» не весь растрачен... А сейчас самое время для катапульт. Мой господин разрешит начинать?
Орешек кивнул, с радостью чувствуя, как нарастающее возбуждение смывает в его сердце презрение и ненависть к себе самому.
Справа глухо рванула воздух катапульта. Шлейф из крупных и мелких камней потянулся в воздухе от ковша через ров и гулко хлестнул по толпе ополченцев. До защитников крепости донеслись пронзительные крики раненых, но чудовище, сложенное из щитов и башен, продолжало ползти вперед, даже не сбившись с ритма движения...
С невысокого гранитного утеса Нуртор хмуро наблюдал за тяжелым, безжалостным продвижением башен к крепости.
Король понимал, что он нелепо выглядел бы на поле боя под градом стрел, под ливнем кипящей смолы, который скоро обрушится на атакующих. Не дело государя карабкаться по длинной лестнице или по заброшенной на зубец веревке. И все же Нуртор терпеть не мог стоять в стороне от драки. В такие мгновения ему хотелось стать простым наемником и плечом к плечу с другими идти в атаку. Уж он бы не прятался за чужими спинами, не жался бы к башне, как эти несчастные ополченцы! Во-он как засуетились под первыми залпами катапульт! Разве это солдаты? Мужичье, согнанное в войско и наскоро обученное держать оружие!..
Военные советники знали нрав государя. Они молча стояли у подножия утеса, чтобы неосторожным замечанием не разгневать Вепря.
В двух шагах от них высокий человек в кожаной куртке неотрывно глядел на поле битвы. Никто не заговаривал с ним, никто не смотрел в его сторону, чтобы случайно не встретиться с хмурым, сосредоточенным взглядом желтых глаз. Видно было, что человек этот замкнулся на какой-то бесконечно важной, не дающей ему покоя мысли. Высокий грайанец был для всех загадкой, тревожащей и недоброй. Кто он? Неслыханно дерзкий преступник или жестоко оскорбленный Сын Клана? Он молчал, не замечая холодности окружающих. Даже вид сражения не смог отвлечь его от тягостного напряженного раздумья.
Ралидж Разящий Взор переживал крушение своего мира.
С раннего детства он твердо усвоил, что он не такой, как прочие: в нем течет кровь Первого Сокола, он отмечен милостью богов.
Родители мальчика рано умерли, а единственный родственник, двоюродный дед, не имел ни сил, ни
