у Отраднова есть, раз смутился, и потому я разговор на другую тему перевел, чтобы ему не было не по себе:
— Кто-то эмира среди них выделил?
— Там самым последним какой-то тип шел. Команды отдавал… — сказал один из солдат. — Без автомата, с двумя пистолетами. На бедрах. Ковбой в камуфлированной шляпе. Сам все время рядом с кустами держался, часто прятался.
— Я эту шляпу тоже видел, — добавил другой. — Несколько раз стрелял, но он все время с линии огня выходил. Покажется, пока прицелишься, исчезнет. Я по кустам стрелял, но не попал.
— Почему я не видел? — угрюмо, недовольный собой, спросил я. — Я его специально искал…
— Он по вашей стороне шел, товарищ старший лейтенант. От вас его кусты закрывали. Вон те, что мыском выдаются.
— Накрыло его вертолетом?
Это был принципиально важный вопрос. Если Геримхан Биболатов погиб, ситуацию можно считать разрешенной. Если он жив остался, еще неизвестно, чем все может закончиться.
— Трудно сказать… Последних могло и не накрыть…
— Если у них реакция хорошая, человек пять по ту сторону остались. Может, и больше. Я как раз перед падением корпуса смотрел. И думал уже, накрыло их или ушли… Скорее всего ушли, потому что корпус медленно падал. Передние ведь проскочить успели.
Это меня совсем не обрадовало.
— Винтовка… — напомнил младший сержант.
Я взялся было за снайперскую винтовку, чтобы с помощью тепловизора посмотреть вдаль сквозь пламя, но руку остановил.
— Бесполезно… Тепловизор, он и есть тепловизор… От слова «тепло» происходит. Он тепло органического организма различает. Чем горячее, тем ярче… Попробуй сквозь такое пламя посмотреть… Здесь тепла столько, что за ним роту с танковым сопровождением не увидишь…
— Сверху… — посоветовал кто-то.
Это, в принципе, было возможно. Как раз спины последних двух боевиков скрылись в дыму и огне, и я успел увидеть, как содрогнулся один из них, передернув плечами, когда его одежду охватило пламя. В это время и взрыв раздался. Наверное, у кого-то из самоубийц граната на поясе от высокой температуры взорвалась. По звуку судить, как раз гранатный взрыв. Я тем временем схватил винтовку и начал быстро, чтобы наверстать упущенное время, взбираться по склону как можно выше, выше даже своего пулеметчика, которому сделал знак за склоном по-прежнему следить внимательно.
Окажись сейчас где-то неподалеку спрятавшийся боевик, ему ничего не стоило бы снять меня единственной очередью, потому что на склоне спрятаться было негде. И страховка несколькими стволами здесь необходима, потому что в кустах вполне мог кто-то спрятаться, а мы «зачистку» еще не проводили. Снизу парни подстрахуют, но у них нет такого обзора, как у пулеметчика. Пусть подстрахует и он…
Я забрался даже выше скалы, которую поверху вдребезги раздолбали гранатами. Хорошо стреляли. Трудно в одно и то же место столько гранат уложить. Хороший у боевиков был спец, что подправлял прицелы у боевиков всех собранных воедино джамаатов, и очень вовремя мы его уничтожили, иначе он сумел бы доставить нам еще много неприятностей и сейчас, и в будущем. Оставалось удивляться, как только скала выдержала и не упала. Слишком крут склон, и непросто на нем удержаться даже тяжелой каменной глыбе, не имеющей, подобно дереву, глубоких и прочных корней.
Но дальше склон оказался еще круче, и я последние метры вообще чуть ли не по вертикальной стене, почти бегом, кстати, взбирался, цепляясь руками только за кусты, потому что камни здесь были ненадежными, могли свалиться, и за них цепляться было невозможно. Так я добрался до верхней точки, до которой хватило сил и умения добраться, и убедился, что выше уже, при всем старании, никак не поднимусь. И только после этого стал устраиваться. Но «устраиваться» — не то слово, которое может охарактеризовать мое положение. Я обхватил локтем, с силой обняв его, более-менее крепкий куст и одной ногой оперся о куст более слабый. Вернее, даже не о сам куст, а о его корневище, потому что ветки моя нога просто смяла и сломала. И в этом положении, сам удивляясь своей обезьяньей ловкости, умудрился снять из-за спины винтовку и включить прицел, чтобы рассмотреть дальнюю часть ущелья за полыхающим пожарищем. Но тут же и убедился, что старания мои были напрасны. Прицел был слишком сильным, и рассмотреть все пространство можно было только по маленькому пятачку, хотя и подробно. Чтобы все просмотреть, мне больше суток понадобилось бы. Конечно, тепловизор помогает и сквозь кусты смотреть. Но увидеть можно немного…
Однако я вовремя вспомнил про свой бинокль. За спину длинная винтовка убиралась с б*!*о*! *льшим трудом, чем снималась, но все же убралась. А вот бинокль помог мне сразу. И семь бандитов, неторопливо, с оглядкой, уходящих вверх по ущелью, я нашел сразу. Эти уходили совсем не так, как уходили в огонь и в смерть их лесные собратья. У этих были спины согбенны, потому что на них давил груз стыда — они ушли и бросили товарищей, хотя, по большому счету, ничем им помочь и не могли бы. Но сознание стыда все равно должно было присутствовать, и спины бандитов говорили об этом красноречиво. Так всегда бывает, что впереди на войне идут лучшие и самые сильные телом и духом, и первыми погибают; и неестественный отбор, который делается войной, всегда портит мужское население любой страны, уничтожая носителей лучшего генофонда. Остаются те, кто не мог стать героем, а герои гибнут. Это истина старая и известная, и против нее возразить нечего.
Я нашел среди уходящих бандитов человека в камуфлированной, на ковбойский манер натянутой на голову шляпе с полями, загнутыми по бокам к тулье. Эмир Геримхан Биболатов как раз с кем-то по трубке разговаривал. Спутниковая, видимо, трубка, потому что сотовой связи здесь нет. Сразу возникла мысль: Геримхан прекрасно понимает, что после таких потерь ему не стоит думать о прорыве через перевал, и он вызывает сверху разведку, чтобы с ней прорваться через наши ряды и соединиться с теми джамаатами, что остались ниже нашего лагеря. Это для него единственный выход из клетки, в которую он сам себя загнал. Перевал перекрыт большими силами, и там ждет неминуемая гибель. Если дело затянется и нас хватятся, то сюда тоже будут подброшены дополнительные силы. Выход один — собрать в кулак все, что можно только собрать, и идти в прорыв, чтобы вырваться из Змеиного ущелья туда, где есть возможность рассеяться по лесам.
Следовательно, если еще не поздно, разговор Геримхана следовало пресечь.
Снять винтовку оказалось делом более сложным, чем забросить ее за плечи. Мимоходом вспомнились школьные годы, когда я биатлоном занимался, и как там ремни забрасывались. Там ремни удобные. Неплохо бы такие же сделать для своих снайперов. Но эта мимолетная мысль не отвлекла меня от главной задачи. Винтовку я снял и начал искать положение, из которого мог бы выстрелить. Мелькнула мысль, что отдача приклада может просто сбросить меня со склона, но это не остановило меня, слишком уж велико было желание Геримхана остановить и обезглавить банду. Неустойчивое положение не давало возможности замереть, чтобы прицелиться тщательно. И тогда я избрал другой способ. Есть тренировочный норматив — три секунды на прицеливание. За эти три секунды следует и прицелиться, и выстрелить. То есть подсознание, что ли, направляет твоими движениями. Только цель попадает в прицел, следует выстрел. Я опустил ствол и поднял снова. И выстрелил через три секунды…
Меня в самом деле чуть не сбросило отдачей с моей неустойчивой опоры. Стоило больших сил удержаться. Но я удержался, снова нашел равновесие и опять к прицелу прильнул. Геримхана я не нашел, как не нашел и распростертого тела, как ожидал. Только пробитая пулей камуфлированная шляпа на манер ковбойской валялась, перевернутая, и ничуть не окровавленная, на берегу вытянувшегося тоненькой струйкой ручья. Струйка была настолько тонкая, что в ручей потом не перерастала, а просто растекалась среди камней, исчезая под землей. Я был бы рад, если бы это была струйка крови… Но ни крови, ни тела, ни вообще никого рядом я не увидел. Тепловизор позволил рассмотреть и кусты. Но эмир Геримхан Биболатов догадался, похоже, из какой винтовки в него стреляли. И другие бандиты тоже догадались. Я повел прицелом вправо и влево. И нашел скалу, закрывающую мне обзор своим выпуклым пузом. Бандиты уходят за этой скалой и могут этим укрытием пользоваться до самого поворота ущелья. Там дальше место слегка возвышенное, и там будет трудно пройти в верхнюю часть незамеченными. Трудно, но можно. Вернее, замеченными, но на такое предельно короткое время, что прицелиться не успеешь. Конечно, если они неосторожно высунутся раньше, пуля их догонит без проблем. Но догонит только одного, и вовсе не
