– И посмотри на них, – сказал он, – наконец-то они получили возможность относительно спокойно радоваться празднику ежегодного сбора яиц. Их принудили ждать этого момента очень долго.
К ним подбежала Хонора. Ее темные глаза были широко распахнуты и наполнены радостным волнением. Она схватила Талию и Донну за руки.
– Пойдемте, – сказала она, запыхавшись, – присоединимся к женщинам, которые готовят пищу для вечернего празднования. С восходом луны сегодня начнется великий пир.
Донна негромко рассмеялась и освободила свою руку.
– Вы, две молодые особы, идите, а я скоро присоединюсь к вам, – сказала она, проводя рукой по утомленной спине. – Я буду только обузой, без меня вам будет гораздо веселее.
– Да, вы идите вдвоем, – сказал Йен, заботливо обнимая мать, – я позабочусь, чтобы мама чувствовала себя уютно.
Талия понимающе и весело улыбнулась Йену и его матери и, взявшись за руки, они, смеясь, побежали с Хонорой к одному из множества костров, уже разведенных на полуострове.
– Для моих людей это время великой радости и благодарения! – сказала Хонора, увлекая за собой Талию на берег. – С детства мне всегда очень хотелось попасть на этот праздник. Но много лет злые белые люди не давали аборигенам попасть на полуостров. – Она бросила в огонь несколько веток. – Но не в этом году! Мы принесем в наши деревни много яиц! И накормим этой сытной пищей многих людей, давно уже лишенных ее!
Талия устроилась перед костром, обложенным вокруг камнями. Она дотронулась до камня, но тут же отдернула руку, почувствовав сильный жар, исходивший от него.
– Вы не собираетесь готовить яйца на костре? Вы не будете есть их сегодня вечером? – спросила она и повернула голову, заметив приближающегося к ним аборигена с убитым кенгуру.
Она тут же встревоженно вскочила, когда к аборигену подошел еще один человек, и они, стоя напротив нее и Хоноры, поднесли кенгуру к огню и начали быстро поворачивать тело животного над костром, пока с него не исчезла вся шерсть.
– Нет, мы сегодня едим не яйца, – сказала Хонора, вскакивая на ноги. – Сегодня вечером мы будем есть кенгуру и другие – как это сказать по-английски – великолепные, очень вкусные блюда. Позже в наших деревнях мы разделим яйца с теми, кто не смог принять участие в шествии к морю.
Талия с восхищением наблюдала, как Хонора высыпала на камень семена нарду из маленького пакетика и при помощи другого камня растерла их в порошок. Потом начала добавлять воду в получившуюся муку до тех пор, пока не получилось тесто, чтобы сделать лепешку и положить в золу для жарки.
Вытирая руки о свою юбку из шкуры кенгуру, Хонора встала на ноги.
– Пойдем, – позвала она Талию и опять схватила ее за руку. – Посмотрим, как разделывают кенгуру.
– Я не уверена, что мне хочется… – сказала Талия, съежившись от страха, когда Хонора потащила ее вслед за мужчинами, которые отвечали за приготовление кенгуру. Она только что успела оправиться от того факта, что Хонора плюнула в пищу, которую ей скоро предложат отведать, удивляясь, что так делают аборигены, когда начинают готовить еду. Ее охватило чувство тошноты, когда острым камнем в форме лезвия топора распороли живот кенгуру и внутренности бросили в огонь.
Следующие действия казались скорее интригующими, чем отвратительными. Талия встала рядом с Хонорой, когда аборигены выхватили несколько горячих камней, разложенных вокруг костра, и положили их внутрь туши. Она опять подошла с ними к огню, в который и было брошено тело животного. Потом кенгуру засыпали золой и песком.
Талия осмотрелась вокруг себя. Те из аборигенов, чьи сумки уже были доверху наполнены хрупкими яйцами, жарили на костре более мелких животных и птиц. В воздухе уже чувствовалось наступление праздника – постепенно с угасанием дня и наступлением сумерек болтовня аборигенов перерастала в возбужденное гудение.
Сзади к Талии подошел Йен и, уткнувшись лицом в ее волосы, обнял за пояс.
– Правда, красиво? – сказал он, поворачивая Талию к себе, – это счастье, эта радость – разве не прекрасно?
Талия обвила руками шею Йена и ближе потянулась к нему лицом.
– Мой дорогой, я чувствую это всей душой, – прошептала она. – Мне так радостно быть частью этого праздника! Мне никогда не забыть этот день. И этот вечер.
– По многим причинам, я надеюсь, – улыбаясь ей, сказал Йен. – Вечер еще только начинается, дорогая. Прежде чем он пройдет, он будет принадлежать только тебе и мне.
Озорно улыбнувшись, Талия ближе наклонилась к губам Йена.
– И как ты сможешь устроить это? – прошептала она, касаясь губами его губ. – Здесь так много людей, которые потребуют твоего внимания. Ты необыкновенный, Йен, для многих, не только для меня.
– Милая, никогда не сомневайся в моих способностях найти способ, как остаться с тобой наедине, – поддразнивал Йен, проводя кончиком языка по ее губам.
Талию охватила восторженная дрожь, и она смущенно оглянулась.
– Но ведь сейчас мы не одни, – шепнула она, опять медленно переводя взгляд на Йена. – Нам лучше присоединиться к остальным, что ты скажешь?
– Я скажу, что это чертовски хорошая мысль, – ответил Йен и, усмехнувшись, отпустил Талию.
Он взял ее под руку и повел к аборигенам, собравшимся большой толпой вокруг огромного костра. Он подошел к матери, ожидавшей его там и, взяв одной рукой под локоть, помог спуститься к песчаному берегу. Они втроем спускались к морю, одной рукой Йен держал мать, другой – Талию.
