миллиарда человек. Сегодня население планеты приближается к семи миллиардам. Их кормит нефть — техника, работающая на нефти, химия, основанная на нефти, распределение, напрямую зависящее от нефти. За время нефтяной индустрии люди расселились по планете не самым лучшим образом, и нынче многие обитают в местах, где жизнь невозможна без нефти. Вообще. Например, в мерзлых регионах, где земледелие может прокормить от силы несколько тысяч человек, а живут там теперь миллионы. Или в очень жарких регионах, где проблемы сходны. При отсутствии нефти возможны внутренние конфликты крупного масштаба. В некоторых случаях делающие прогнозы опасаются каннибализма. Нефть также обеспечивает военную мощь многих стран. С уходом нефти неизбежны перегруппировки в политическом балансе планеты.
Эдуарду все это было не слишком интересно, и он незаметно стал разглядывать слушающих.
Лицо Ольшевского не выражало ровно ничего.
Негр был занят изучением улыбчивых и страстных женщин уже в другом журнале — «Новгородский Экономист».
Стенька слушал внимательно.
Священник, сидящий за одним столиком с негром, чуть передвинул стул, так, чтобы смотреть на Вадима не через плечо, но в пол-оборота. Лицо также непроницаемо, как у Ольшевского.
Историк Кудрявцев был грустен. Наверное, ему было жаль военную мощь многих стран.
Марианна слушала идеологически — делая внимательное лицо.
Аделина хмурилась с легким оттенком отвращения — то, что говорил Вадим в данный момент никак, видимо, не влияло на ее положение. Видимо, она надеялась, что вскоре он заговорит о чем-то для нее важном, относящемся к ней хотя бы косвенно, и ее раздражала длинная преамбула.
Амалия откровенно скучала, вытянув длинные стройные ноги и скрестив голени.
— Америка, судя по всему, потеряет немалую часть своей военной и экономической мощи, и, возможно, распадется на несколько государств.
Я тоже так считал, пока Ольшевский меня к себе не взял, подумал Эдуард. Америке все этого желают далеко не первое десятилетие. И многие выглядят при этом дураками. России желают того же, и тоже выглядят дураками.
— Объединенная Европа перестанет быть объединенной.
И что же, подумал Эдуард, завоевывать он ее собрался, что ли, разъединенную?
— Многие страны Африки и Азии откатятся в первобытность, или, во всяком случае, в какой-то из более простых вариантов феодализма. Население Китая начнет стремительно вымирать от голода, как и население Южной Америки.
Сейчас начнет про Россию, подумал Эдуард с грустью. Все вымрем к свиньям за два года. Рождаемость низкая, жрать нечего, в мозгах болото — слышали, помним. А еще армейский. Пехота. Дать бы ему по лбу. А может и дам, если будет момент.
Вадим начал издалека — с Киевской Руси.
Это мы так до завтрашнего вечера тут просидим, лекцию слушая, подумал Эдуард. Тоже мне, секретное дело. Да на любой кухне это можно услышать, в любом маргинальном журнале прочесть. Стоило нас сюда вызывать.
… экстратерриториальность… плохой контроль… отсутствие законности… бездорожье… замедленность ритмов жизни… татаро-монгольское нашествие… геноцид… постоянное отставание от остальных цивилизованных стран… крепостное право… наследие крепостного права… большевистский переворот… семьдесят лет бесправия… пятнадцать лет политического гангстеризма…
Хоть бы Амалия какой-нибудь фокус еще показала, вдруг подумал Эдуард. Забавная тетка.
… если кризис охватит всю Россию… северу придется хуже всех…
— Пожалуйста, прошу Вячеслава Павловича Кудрявцева, историка, определить для всех нас, здесь находящихся, что такое — русский народ.
Ага, он и эту часть маргиналов охватил, подумал Эдуард. Теперь будем про национализм слушать, какой он полезный. Или вредный.
— Я? — переспросил Кудрявцев.
— Да, вы. Пожалуйста, Вячеслав Павлович.
— Ну, что ж, — сказал Кудрявцев, оглянувшись на Марианну, которая нахмурилась, как старшая по званию. Вопрос должны были задать ей, а не ему, сопляку со странными понятиями об истории, от которых он, правда, публично отказался, но… — Русские — восточнославянский народ, основное население Российской Федерации.
— Этнически?
— Восточные славяне.
— С вкраплениями, — подсказала начальственным тоном Марианна.
— С вкраплениями, — повторил Кудрявцев.
— А какими именно?
— Вкраплениями?
— Да.
— Ну…
— Угро-финны, — скрипуче-официальным, с оттенком непререкаемого превосходства, сказала Марианна, — поляки, татаро-монголы, тюркские народности.
— Да, именно так, — без интонации подтвердил Кудрявцев.
— Очень хорошо, — кивнул Вадим. — Исторически, где селились русские изначально?
— Ну, как, — начала Марианна, но Вадим ее прервал.
— Вопрос задан был Вячеславу Павловичу.
Она гневно посмотрела на Вадима.
— Прошу вас, Вячеслав Павлович, — Вадим спокойно смотрел на Кудрявцева.
— Э… где селились?
— Да. Где именно.
— Ну… на территории сегодняшней России, до Урала.
— Территория сегодняшней России граничит на юге с Украиной, — подсказал Вадим.
— Да. Ну и на Украине… то есть, в Украине… тоже. Селились. Постепенно.
— Где именно впервые появился термин Русь?
— Это очень спорный вопрос, — влезла опять Марианна. — Мнения специалистов расходятся.
— Где именно на территории сегодняшней России, и Украины, стали говорить — Русь? — уточнил Вадим.
— Так нельзя ставить вопрос, — возразила Марианна.
— Можно, — ответил Вадим.
— Нет, нельзя. Мнения специалистов…
— Вы не на кафедре, Марианна Евдокимовна, — строго заметил Вадим. — «Мнения специалистов расходятся» — это кодовая фраза, означает «не знаю». А раз не знаете, так дайте сказать тому, кто знает, — отчеканил несносный Вадим. — Вячеслав Павлович?
— Вы не хамите только… — возмущенно начала Марианна.
— Вам будет предоставлена возможность высказаться, но не сейчас. Вячеслав Павлович?
— Вообще-то по данным… конкретным… — пробормотал Кудрявцев.
— Чуть громче, пожалуйста.
— Вообще-то в Киеве стали сперва так говорить. Русь.
А ведь действительно, подумал Эдуард, Русь-то она была — Киевская. Сперва.
— Что представлял собою путь из варягов в греки?
Вообще-то, подумал Эдуард, это еще в школе не очень понятно было — Киевская Русь. Сперва она киевская, а потом вдруг Киев — Украина, а украинцы вовсе никакие не русские. Может, украинцы выгнали русских из Киева? А русские им в отместку построили Москву и Большой театр, куда Аделина все время рвется. Как-то глупо.
— Что могли предложить варяги, профессиональные воины, Константинополю — самому богатому городу мира в то время?
