данный момент глупо — стоит столбом и смотрит на розу в кармане. Он вытащил розу со второй попытки — на стебле оказались шипы, роза застряла, стала колоться и рвать подкладку — и перевел взгляд на Амалию. То есть, он хотел перевести его на Амалию. А на самом деле Амалия снова исчезла. Некрасов посмотрел по сторонам и даже заглянул под кровать. Заскочил в ванную. Никого. Сев на постель, он положил розу рядом с собой и глубоко вздохнул. Нужно было принять душ и переодеться.
— Вот там, и там, — сказал Милн Эдуарду, передавая ему бинокль.
Эдуард, стоя в тени, в двух метрах от окна, посмотрел. Да — люди в хаки, человек пять, бродят вдоль кромки хилого леса. Один из них, возможно командир смены, посматривает в полевой бинокль.
— А ночью? — спросил Эдуард.
— Ночью они скорее всего перемещаются ближе к реке. Ночное виденье, по последнему слову техники. Ольшевский был совершенно прав.
— Но Демичев ему сказал…
— Демичев может и не знать. Демичев из армии ушел давно, он обыкновенный областного масштаба бюрократ. Это Вадим. И именно Вадим убил Ольшевского.
— С другой стороны тоже самое?
— Да.
— Может, откроем огонь первыми?
Милн даже рассмеялся.
— Дружба народов и разведок, — сказал он. — Из чего мы его откроем? Из пукалок наших, или отберем металлолом у кого-нибудь из тех, кто тут в хаки бегает по гостинице? Кроме того, я не снайпер. И подозреваю что вы тоже не снайпер. На таком расстоянии мы ни в кого не попадем, разве что в белку, случайно, если они тут водятся.
— Можно уйти.
— Да, — сказал Милн. — Уйти всегда можно. Хоть сейчас. Это не сложно — когда ты один. Но с вами дама, не так ли.
— А вы почему не уходите?
Милн строго посмотрел на него.
— Не забывайтесь, Чехов. Во-первых, меня лично пригласил Демичев. Во-вторых, откуда вам знать, может, я здесь на задании.
— В этом я не сомневаюсь.
— И не надо. В третьих, у меня за время моего здесь пребывания появились незакрытые счеты.
— И вы привыкли по счетам платить, — предположил Эдуард.
— Нет, не в этом дело.
— А в чем же?
— Не скажу. Но ваше положение еще забавнее моего. Знаете почему?
— Почему же?
— Потому что Ольшевский приехал не один, а привез команду. Что и было справедливо отмечено в общем разговоре. И теперь эту команду представляете вы. Насколько я понял из всей предыдущей трепотни, от Ольшевского ждали, что он даст согласие на постепенное присоединение Ленинградской Области к авантюре. Ольшевский согласия не дал — может не успел, может не хотел, а скорее всего отказал, после чего случилось то, что случилось. Дадите ли это согласие вы?
— Я не уполномочен решать…
— Сегодня вечером вас уполномочат.
— Меня будут шантажировать?
— Не знаю. Но на всякий случай я буду рядом. Можете на меня рассчитывать. Я не часто такое говорю людям. Вы тронуты?
— Весьма. Чего Демичев хочет от вас?
— Ну, это просто. По старой дружбе — он пригласил меня на роль американского наблюдателя. Я слежу за событиями, запоминаю, может даже записываю, и, возможно, гарантирую нейтралитет Соединенных Штатов.
— Передаете сведения?
— Каким образом? — удивился Милн. — А, да, ночью выхожу на крышу отеля и кричу по направлению пролетающего спутника. Не говорите глупости, Чехов. Лучше скажите, могу ли я рассчитывать на вас?
— В каком смысле?
— Мне, как и вам, вовсе не хочется быть убитым.
Эдуард отдал Милну бинокль.
— Можете, — нехотя сказал он. — Может, просто повяжем Вадима, и пусть он нам обеспечит безопасное отступление?
— Не думаю, что Вадим не предусмотрел этот вариант.
— Да, вы правы.
Как и в прошлый раз, охранник принял Демичева за помощника главного режиссера, а Некрасова, Марианну и Амалию — за статистов, хотя никакого сходства между помощником и Демичевым не было. Скандал, на который рассчитывали Демичев и Вадим в связи с утренней передачей, не состоялся — в основном из-за электроаварии в области. Людей, имеющих в домах и квартирах автономные генераторы, в области было мало, а сами работники новгородского канала передачу не видели, поскольку вообще редко смотрели эти передачи. Поэтому Демичеву пришлось еще раз прибегнуть к услугам Амалии.
Прибывшие беспрепятственно прошли в студию под номером восемь, где их уже ждала Людмила — накрашенная эффектно, подтянутая, с дежурной телевизионной улыбкой. Операторы заняли позиции за двумя камерами. Демичев и Вадим действовали по плану, без отклонений — если первая передача дана была, пусть и негласно, в записи, вторую, во избежание подозрений и для разнообразия предполагалось сделать прямым эфиром — минус обычные секунды задержки для убирания несанкционированных высказываний на неудобные темы и мата.
Людмила элегантно свела колени вместе и отвела ступни в сторону.
— Итак, сегодня мы предлагаем вашему вниманию дискуссию на тему экономического кризиса, — сказала она таким тоном, будто рекламировала изящное нижнее белье. — У нас в гостях ведущий новгородский экономист Сергей Некрасов, а также один из самых уважаемых новгородских историков Марианна Иванова. Здравствуйте, Сергей Андреевич, здравствуйте, Марианна Евдокимовна.
В студию, сопровождаемый Амалией, тихо вошел Вадим — и встал за оператором таким образом, чтобы Марианна хорошо его видела — на тот случай, если ей придет в голову заявить, что никакой готики в Новгороде никогда не было. Была готика.
А тем временем по другую сторону Атлантики, в городе, расположенном в дельте большой живописной реки, в маленьком заведении у Верди Сквера, специализирующемся на мексиканской кухне — буритто, тако, содовая, пиво, больше столовка, чем кафе — за столиком, покрытым пластиком с узором под мрамор…
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ИНТЕРМЕЦЦО
В маленьком заведении у Верди Сквера, специализирующемся на мексиканской кухне — буритто, тако, содовая, пиво, больше столовка, чем кафе — за столиком, покрытым пластиком с узором под мрамор сидел единственный в этот момент посетитель. Мексиканец за прилавком с опаской смотрел на посетителя. Он никогда в жизни до этого не видел живого скинхеда. Арабов и персов — видел, поляков и немцев, байкеров и рокеров, а скинхеды в Нью-Йорке не привились. Только по телевизору. И вот перед ним за одним из четырех столиков сидит скинхед и с аппетитом ест мясной бурито. И при этом время от времени перелистывает какой-то журнал.
