формальности.
Монахиня осталась одна поджидать священника, которого пообещал прислать кюре для ночного бдения над трупом. Она не испытывала ни страха, ни волнения: ей уже столько раз приходилось встречаться со смертью.
Помолившись, она встала с колен и принялась хлопотать в комнате, убирая ее так, как положено, когда больной испустит последний вздох.
Она уничтожила все следы болезни, спрятала пузырьки и баночки, пожгла сахару, накрыла белой салфеткой стол у изголовья кровати и поставила на него зажженные свечи, распятие, чашу со святой водой и веточкой освященного букса.
XV
Взволнованный и озабоченный признаниями м-ль д'Арланж, г-н Дабюрон поднимался по лестнице, ведущей на галерею следователей, и вдруг столкнулся с папашей Табаре. Обрадовавшись, он окликнул его:
— Господин Табаре!
Но сыщик, весь вид которого свидетельствовал о крайнем волнении, отнюдь не был расположен останавливаться и терять время.
— Извините, сударь, — с поклоном отвечал он, — меня ждут.
— Но я все-таки надеюсь…
— Он невиновен, — перебил папаша Табаре. — У меня уже есть кое-какие доказательства, и не пройдет трех дней… А вы пока допросите человека с серьгами, которого разыскал Жевроль. Он очень смышлен, этот Жевроль, я его недооценивал.
И, не слушая больше ни слова, папаша Табаре стремительно понесся через три ступеньки вниз по лестнице, рискуя сломать себе шею.
Г-н Дабюрон, обманутый в своих ожиданиях, ускорил шаг.
На галерее у дверей его кабинета на грубой деревянной скамье сидел под охраной жандарма Альбер.
— Через минуту вас вызовут, — сообщил ему следователь, открывая дверь.
В кабинете беседовали Констан и невысокий человек с невыразительным лицом, которого можно было бы принять за какого-нибудь мелкого рантье из Батиньоля, если бы огромная булавка с фальшивым камнем, сверкавшая в галстуке, не выдавала в нем агента полиции.
— Получили мои записки? — спросил г-н Дабюрон своего протоколиста.
— Сударь, все ваши распоряжения выполнены, обвиняемый уже здесь, а это господин Мартен, который только что прибыл из квартала Инвалидов.
— Все идет отлично, — удовлетворенно заметил следователь и поинтересовался у агента: — Ну, и что же вы обнаружили, господин Мартен?
— В сад залезали, сударь.
— Давно?
— Дней пять-шесть назад.
— Вы уверены в этом?
— Так же, как в том, что господин Констан чинит сейчас перо.
— И следы заметны?
— Так же, как нос на лице, если мне будет позволено сделать такое сравнение. Вор, а я полагаю, что это был вор, — пояснил словоохотливый г-н Мартен, — проник в сад до дождя, а убрался после, в точности как вы предполагали, господин судебный следователь. Это обстоятельство легко установить, ежели сравнивать следы на садовой стене со стороны улицы, которые он оставил, когда поднимался и когда спускался. Следы представляют собой царапины, сделанные носками его сапог. Одни из них чистые, а другие грязные. Молодчик — должен сказать, он ловок — забирался, подтягиваясь на руках, а вот когда вылезал, то позволил себе роскошь воспользоваться лестницей, которую, забравшись на стену, отбросил наземь. Очень хорошо видно, где он ее поставил: на земле заметны углубления, оставленные стойками, а на верху стены повреждена штукатурка.
— Это все?
— Нет, сударь, не все. На гребне стены сорваны три бутылочных осколка. Ветки акаций, нависающие над стеной, согнуты или сломаны. А на колючке одной из веток я обнаружил клочок серой кожи, на мой взгляд, от перчатки. Вот он.
Следователь жадно схватил этот клочок. Да, действительно, он вырван из серой перчатки.
— Господин Мартен, надеюсь, вы действовали так, чтобы не возбудить ни малейшего подозрения в доме, где проводили расследование? — спросил г-н Дабюрон.
— Само собой, сударь. Сперва я без всяких помех обследовал стену со стороны улицы. Потом оставил в ближнем кабачке шляпу и представился маркизе д'Арланж управляющим одной из герцогинь, живущих по соседству, которая находится в полном отчаянии, оттого что у нее улетел любимый говорящий попугай. Мне милостиво позволили поискать его в саду, ничуть не усомнившись, что я слуга этой самой герцогини, поскольку я весьма красноречиво расписывал ее горе…
— Господин Мартен, — прервал его следователь, — вы показали себя ловким и предприимчивым человеком, я весьма доволен вами и сообщу об этом кому следует.
И пока агент, гордый услышанной похвалой, пятился, согнувшись в дугу, к двери, г-н Дабюрон позвонил.
Ввели Альбера.
— Ну как, сударь, решились вы рассказать, где провели вечер вторника? — без всяких околичностей задал вопрос следователь.
— Я уже все вам рассказал.
— Нет, сударь, нет, и я с сожалением вынужден уличить вас в том, что вы мне солгали.
От такого оскорбления Альбер покраснел, глаза его сверкнули.
— Мне известно, что вы делали в тот вечер, — объявил следователь. — Я же предупреждал вас, что правосудие узнает все, что ему необходимо знать. Г-н Дабюрон перехватил взгляд Альбера и медленно произнес: — Я виделся с мадемуазель Клер д'Арланж.
При звуках этого имени замкнутое, напряженное лицо обвиняемого смягчилось.
Казалось, он испытывает безграничное блаженство, словно человек, чудом избегший неминуемой опасности, которую он не в силах был отвести. И все-таки он промолчал.
— Мадемуазель д'Арланж сказала мне, где вы были вечером во вторник, не отступал судебный следователь.
Альбер все не мог решиться.
— Поверьте честному слову, я не подстраиваю вам ловушку. Она мне все сказала. Понимаете, все.
И тогда Альбер заговорил. Его показания полностью, до мельчайших подробностей совпадали с показаниями Клер. Отныне никаким сомнениям не оставалось места.
Чистосердечие м-ль д'Арланж не могло вызывать никаких подозрений. Либо Альбер невиновен, либо она его сообщница.
Но могла ли она сознательно стать сообщницей столь гнусного преступления? Нет, даже заподозрить ее в этом было невозможно.
Но где же тогда искать убийцу?
Ведь правосудию, когда оно обнаруживает преступление, нужен преступник.
— Сударь, вы обманывали меня, — строго сказал следователь Альберу. Вы рисковали головой, но, что куда серьезней, ваше поведение могло ввести правосудие в непростительное заблуждение. Почему вы мне сразу не сказали правду?
— Сударь, — отвечал Альбер, — мадемуазель д'Арланж, согласившись на свидание со мной, вверила
