собственные, а заодно и мои, желания в жизнь?.. Видимо, опять всё придётся делать самому…' – Катце, – говорят, остановить можно лишь звуком имени.
Дилер напряженно замер. Эти несколько секунд молчания, которые последовали за тем, как Рауль произнес его имя, показались дилеру вечностью.
– Я не пошутил, – тихо признался он. Сказать, что он солгал – не хватило духа. – Простите. Просто у меня сегодня нет дел, а куда пойти еще я не…
Монгрел вдруг остановился и посмотрел на Рауля – в глазах смешался и страх и надежда на то, что все еще обойдется.
– Я не имел права так поступать, – уже более жестко проговорил Катце, склоняя виновато голову. – И приму любое наказание за свой необдуманный поступок.
Монгрел не лукавил – он понимал, что грубо нарушил, не только правила этикета, но и закон, который запрещает вести себя с Блонди, как с равными. За это в Танагуре могли не только лишить регистрации, но и казнить.
Рауль некоторое время просто молча смотрел на монгрела. 'Ему что?.. Больше не было куда зайти? Мне показалось и пора на нейрокоррекцию, или это он серьёзно?' От этого долгого молчания становилось даже не страшно – жутко. Катце понял, что пропал. В последний раз таким неестественно молчаливым Рауль был, когда Рики соблазнил Мэмею – обеим пэтам тогда здорово досталось. А что сейчас?..
Блонди был в бешенстве, естественно на лице это не отразилось. Он медленно про себя досчитал до десяти, уговаривая себя успокоиться и извлечь максимальную выгоду из сложившейся ситуации.
– Хорошо, что ты это сам понимаешь, – холодно и спокойно. – Подойди ко мне.
Советник так и остался сидеть в кресле, играя рукой бокалом с вином. 'Видимо, я просто перегнул палку – доброта и терпимость ещё никому и никогда пользы не приносила…' Похоже, что находить неприятности на свою задницу – а иначе такое не назвать – у монгрелов в крови. Ледяной голос блонди только подтвердил опасения дилера. 'Все…
Мне конец, – подумал он. – Дернул же черт за язык? Зачем я сюда поперся? Знал ведь, что этим кончится'.
Не поднимая глаз, Катце подошел к креслу, и словно с трудом решаясь, опустился на колени.
– Как я вижу, ты уже привык, – блонди скривил губы в презрительной полу усмешке.
– Тем лучше для тебя, впрочем.
Рауль медленно стянул перчатку со своей левой руки и неожиданно резко ударил монгрела ею по щеке так, что у того откинулась голова.
– Ещё хоть раз я услышу от тебя подобные слова в сторону Блонди, – почти прошипел Рауль, наплевав на идеальную выдержку элиты, – и тем, что будет сейчас, ты уже не отделаешься… Раздевайся, – неожиданно громко и резко, – и на сцену!
Я хочу посмотреть что из себя представляет монгрел, зашедший ко Второму Консулу Амои ради интереса.
'Зря ты это сделал, монгрел, ой как зря… Чему-чему, а идеально лгать в глаза после стольких лет общения с элитой ты должен был научиться…' 'Вот за дело мне'. Катце все еще чувствовал, как саднящая боль растекается по коже, въедается в щеку. Оправдываться и что-либо говорить не стоило – злить Рауля еще больше дилеру не хотелось. Он и так сказал слишком много. И с чего он возомнил себе, что блонди умеют чувствовать? Попался на эту уловку с ласками.
Сам виноват.
Не поднимая глаз, монгрел поднялся на ноги, покорно расстегнул жилет, комбинезон с высоким воротом, разделся донага. Дыхание было напряженным и частым. Катце не испытывал ничего похожего на то чувство, когда Рауль домогался его, или целовал в своем кабинете. Сейчас был страх – именно такой, какой бывает перед казнью. То холодное злое существо, ударившее его по лицу – было истиной сущностью Рауля, и монгрел сейчас сожалел, что поддался своим домыслам и увидел в блонди человека.
А ведь ему это почти нравилось.
Ни слова не говоря, Катце поднялся на сцену. Его голова была понурой, плечи опущены, карие с янтарным оттенком глаза прикрыты.
Блонди с каким-то садистским удовлетворением наблюдал за тем, как дилер поднимается на сцену – теперь Катце целиком и полностью в его власти, здесь и сейчас – он сделает все, что только будет угодно Консулу. Рауль усмехнулся:
– Какой ты стал послушный… Прав был Ясон – с монгрелами нельзя обращаться как с людьми – вы понимаете только принудительно-приказной порядок. А жаль, – пожалуй, если бы Эм не принадлежал к элите, в его словах слышался бы сарказм.
Консул не спеша налил себе вина и сквозь бокал взглянул на фигуру на сцене:
– И что мне с тобой делать? – Глоток.- Тебе, кажется, понравился тот андроид?
Может быть, вы составите прекрасную пару? Определённо стоит попробовать…
Катце вздрогнул и поднял на блонди затравленный взгляд.
– Нет, – слово вырвалось, как мольба, голова закружилась, и Катце плавно осел на пол – теперь он опирался руками перед собой.
'Как естественно… и красиво – блонди как редкий ценитель прекрасного не отрываясь смотрел на рухнувшего на сцену Катце.- Пожалуй, стоит всё же преподать ему урок…' Монгрелу было очень плохо и больно, но не от наказания, а от осознания того, как он был неосторожен. Он почти захотел ненавидеть Рауля. Почти. Что ж, был лишь один путь определиться со своими чувствами, и если он выживет сегодня, то будет ненавидеть Второго Консула всю свою жизнь. Но путь этот был страшен.
– Делайте, что хотите, – выдавил монгрел сквозь зубы, – мне уже плевать.
Неслышно за спиной блонди появился незнакомый Катце фурнитур и Консул почти неслышно что-то сказал ему. Посмотрев на монгрела на сцене пустым взглядом, мальчик-мебель кивнул и так же быстро и бесшумно исчез.
Эм холодно улыбнулся Катце:
– Нам придётся немного подождать, надеюсь, ты проявишь немного терпения? – бесстрастно-холодный тон.
Через несколько минут дверь распахнулась, и на пороге появился тот самый андроид в сопровождении фурнитура.
Катце посмотрел на сексодроида – он был отдаленно похож на Рауля, но в глазах даже не было презрения – только пустота. На лице монгрела отразился страх.
'Я ненавижу тебя, Рауль! Ненавижу со всеми твоими завихами и вопросами, с этой чертовой вечной ухмылкой! Ты – бездушная черствая тварь!' Пальцы сжались в кулаки, и Катце опустил голову. Сейчас его подвергнут самой ужасной пытке в Эосе.
Даже пэты с трудом переносили секс с роботами, а уж каково придется монгрелу не знавшему мужчины и говорить было нечего. Может Рауль наконец-то сочтет удовлетворенной свою оскорбленную гордость, когда увидит унижение Катце, страдания, боль, кровь.
Мышцы ягодиц конвульсивно сжались, и дилер шумно вздохнул, морально готовясь к пытке.
Фурнитур подвёл андроида к сцене и склонился к блонди. Кивнув на неслышимые для Катце слова Рауля, он подтолкнул блондина на сцену и встал недалеко, чтобы контролировать робота – уж чего-чего, а смерти монгрела Советник не желал – это было бы слишком легко для того что он сделал.
Прислонившись щекой к прохладному бокалу, Рауль наблюдал за едва держащимся на ногах дилером и спокойно приближающемся к нему андроиду. 'Интересно, что ты сделаешь?..' Сексодроид подошёл к Катце и резко схватил его за руку, принуждая лечь на сцену.
Хватка была железная, и монгрел стиснул зубы от боли. К тому же андроид не церемонился и при падении дилер громко стукнулся лбом об пол. Его буквально колотило от происходящего – дикий, какой-то дикий смертельный озноб.
Катце уткнулся лицом в пол – он не собирался смотреть на Рауля, унижения ему хватало и без насмешливо-ледяного взгляда. 'Ненавижу', – мылено повторял Катце снова и снова, чувствуя, как андроид касается руками его спины и скользит к бедрам. 'Ненавижу', – зажимаясь и дрожа, словно от дикой боли. 'Ненавижу', – чувствуя, как бездушный робот извращенно проводит языком от шеи до лопаток.
Андроид без церемоний завернул руки монгрела за спину и быстро застегнул на них наручники,
