Никаких последствий в плане дефекации не было… – Зато психика просто полетела к чертям.
Организм функционировал нормально… – Всего-то – трясло с пару часов. Ерунда какая! 'Интересно, а если я напишу, что ты – сволочь, Рауль, это будет правильным завершением отчета?' Блонди, заметив, что монгрел уже довольно-таки давно ничего не пишет, открыто поднял на него взгляд:
– Закончил?
Эм не стал вставать, а просто чуть протянул руку в весьма недвусмысленном жесте, не оставляющем монгрелу ничего иного как самому принести лист бумаги.
Изучив написанное, Рауль вынес вердикт:
– К сожалению, по вышеизложенному я не могу в полной мере оценить последствия эксперимента, – блонди осуждающе поджал губы.- Придётся задавать вам вопросы: какой конкретно присутствовал дискомфорт и в чём это выражалось?..
Откинувшись на спинку кресла, Советник не сводил с монгрела пристально-изучающего взгляда:
– Отвечай честно, а иначе я буду вынужден провести осмотр, – уже почти откровенная усмешка.
Катце так и застыл с крайним потрясением на лице. Эм издевается? 'Еще как!' – отозвался внутренний голос и накрыл блонди парой нецензурных выражений.
Монгрел судорожно сглотнул, ощущая слабость в ногах, и сделал шаг от кресла Рауля – точнее от него самого.
– Чего же вы хотите еще? – тихо спросил Катце.
– Всего лишь ответов на мои вопросы, – спокойно, но не холодно и надменно как обычно. – Или ты всё же настаиваешь на осмотре? Я думал, тебе это неприятно…
Выражение лица Рауля стало каким-то совсем незнакомым для Катце – полу задумчивое – оно почему-то с одной стороны заставляло хоть чуть-чуть расслабиться, но с другой стороны монгрелу от блонди редко чего когда делалось хорошего.
– Что ж, если тебе так хочется, раздевайся и на кушетку, – кивок в сторону стоящих неподалёку кушетки и каких-то приборов не самого приятного вида.
– Мне… не хочется, – запинаясь, ответил Катце не смея поднять глаз. Он нервничал, дыхание участилось и во рту жутко пересохло. – Я могу к завтрашнему дню составит подробный отчет… Хотите знать, какой дискомфорт был? Хорошо.
Саднящая боль – тупая и постоянная. – Катце оперся ладонью о край стола, чтобы не сорваться. – Хотите знать еще? Хорошо… Мне было противно даже вспоминать об этом. Еще? Ладно. Я… – Катце вдруг осекся и уставился на Рауля. Он едва не сказал, что презирает блонди за это.
Эм абсолютно спокойно выслушал 'исповедь' Катце.
'А вот и гордость…Точнее: лишь её верхняя часть. Интересно, а что дальше?' – Мне не нужно к завтрашнему дню, – спокойно и тихо, будто разговаривая с маленьким неразумным существом, – мне нужно сейчас. А саднящая боль была только потому что ты зажимался, – насмешливо, но не ехидно, – и не слушал того что я тебе говорю, так что отнесись к этому как к расплате за свою глупость.
Рауль не стал настаивать на продолжении оборванной фразы – ему не было особого дела до отношения к нему монгрела.
Блонди поднялся с кресла, собирая рассыпанные по столу бумаги:
– На кушетку, Катце… Проверим, как ты усвоил мои уроки, включая сегодняшний.
Желудок на миг свело, и к горлу монгрела подступила тошнота. Тон Рауля – холоден, и нужно было быть полным идиотом, чтобы не понимать: возражения бессмысленны.
Блонди хотел повторить эксперимент с монгрелом, а весь этот диалог – якобы о его самочувствии – был просто обособленным развлечением. Катце чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы его просто использовали, а не насмехались перед этим полчаса, вытаскивая из души всю подноготную, заставляя его бледнеть и кусать губы от бессилия и унижения. Он уже ощущал себя изнасилованным, причем это чувство было еще острее, чем в прошлый раз. Испиши он хоть сто листов, Рауль не успокоится, пока не разложит его на кушетке и не удовлетворит свое чертово любопытство.
Поджав от досады губы, Катце онемевшими пальцами расстегнул застежки на груди и снял жилет, затем – пояс, ботинки, комбинезон и нижнее белье. Потом, не поднимая глаз, прошел к кушетке.
– На спину или на живот? – тихо спросил он, чувствуя, как разум заполняет остервенение. На Рауля Катце не смотрел.
Блонди с полуулыбкой глядел на покорно раздевающегося, бледного – словно мрамор монгрела. 'Гордость снова предают, выдержит ли на этот раз?' – На спину… для начала.
Подождав пока монгрел выполнит его приказ, Рауль не торопясь подошёл к кушетке с прикреплённым к папке листком бумаги. Сделав какую-то запись, он отложил папку на стол рядом с кушеткой и принялся медленно надевать тонкие резиновые перчатки.
– Согни ноги в коленях и раздвинь пошире, – Советник, наконец, справился с перчатками и подошёл вплотную. – Сейчас тебе лучше расслабиться. Для своего же блага.
Пошире? Это было легче сказать, чем сделать. Катце, преодолевая стыд и злобу, подчинялся, но от факта, что он начинает тихо ненавидеть Рауля, уже было никуда не деться. Эта ненависть медленно, но верно въедалась в его сознание как условный рефлекс.
Монгрел закусил губу, уставился в потолок – прямо перед собой, а пальцы его неосознанно уцепились за края кушетки. 'Расслабится, расслабится…' – повторял мысленно дилер, но тело почему-то вело себя по- другому, словно само по себе готовилось к стрессу, защищалось.
Рауль чуть поморщился – монгрел не желал расслабляться; к нему не требовалось даже притрагиваться, чтобы понять это. 'Мало ему что ли прошлого раза? Нравится грубость?' Впрочем, блонди ещё с прошлого раза понял, что Катце грубость не по вкусу. Оказалось что монгрелы – на его удивление – отличаются друг от друга, и то, что пэта Ясона приводили в восторг жестокость и властность его хозяина, совсем не означало, что то же самое заставит дилера полностью подчиниться ему.
Физическое подчинение уже не интересовало Эма, ему нужно было гораздо большее, что он и собирался получить, а для этого требовалась смена тактики.
– Не хочешь ты по-хорошему, – тихо, почти сожалением вздохнул Рауль. – Ну хорошо…
Он снял перчатку с правой руки и одними кончиками пальцев прикоснулся к внутренней стороне бедра монгрела. Рука замерла на несколько секунд, а затем медленно погладила кожу лёгкими круговыми движениями, будто давая к себе привыкнуть. Глаза блонди в этот момент неотрывно следили за выражением лица Катце, фиксируя каждое изменение.
Монгрел вздрогнул, и едва до него дошло, что блонди без перчаток, испуганно уставился на Рауля. Через кожу в месте прикосновения словно бы проникало невидимое тепло – оно вызывало дрожь. А может дрожать заставляло другое? Сняв перчатки – блонди пошел против правил, и до Катце только сейчас дошла вся опасность ситуации и горькая истина его положения. Если блонди нарушает закон, значит у Катце очень серьезные проблемы – гораздо более серьезные, чем эксперимент.
– Что… что вы делаете? – дилер приподнялся на локтях и отполз немного назад – ладонь Рауля скользнула по колену.
– Всего лишь помогаю расслабиться, – почти деловым тоном, но в том-то всё и дело, что 'почти'. Потянув Катце за ногу, Рауль легко вернул его в прежнее положение.
– Не желаешь расслабляться самостоятельно, так хоть не дёргайся, – он поморщился, – или хочешь, чтобы я тебя связал? Если нет, то не мешай мне и попытайся насладиться процессом. Один мудрый житель Старой Терры говорил, что от всего в жизни можно получать удовольствие, нужно просто уметь это делать. Так что вот твой шанс научиться.
Блонди заставил монгрела вновь полностью опуститься на кушетку, легко надавив ему на грудь свободной рукой в перчатке, а сам вернул обнаженную ладонь на внутреннюю часть бедра, но только чуть выше, чем она находилась ранее.
Катце пытался смотреть Раулю в глаза – вопросительно, шокировано, но надолго его не хватило.
– Почему не Дерил? Он… гораздо моложе… красивее… чувственней, – задыхался монгрел, отворачиваясь – открывая взору Рауля пульсирующую жилку на шее. – Почему не кто-нибудь другой? – хмурясь и тяжело дыша. – Почему я?
Катце с горечью осознавал, что теперь не столько ненавидит Второго Консула, сколько – боится, и наверное в чем-то даже сильнее, чем Ясона.
