первые месяцы рейда. Все же он далеко не справился с работой и не смог наладить снабжение группы Белова. В первые дни рейда, когда люди и лошади форменным образом голодали, все телеграммы во фронт с просьбами о снабжении, как правило, оставались без ответа. В крайнем случае, получались телеграммы за подписью Жукова типа «Жми, действуй нахальнее, и Вязьма будет наша». Но все равно, все донесения во фронт в начальный период рейда заканчивались воплем: «Люди, лошади голодают! Белов». До 18 февраля лишь три раза – 4, 5 и 16 февраля группе было сброшено немного продовольствия – сухари, чай, сахар, соль, табак и патроны к автоматам. Но еще труднее было разделить полученные крохи между частями и соединениями. Хотя был строжайший приказ Белова -продовольствие в первую очередь тем, кто ведет бой.
Группе сбрасывали и снаряды, но по какой-то причине не все они рвались, и Щелаковский сообщал в политотдел фронта генералу Макарову: «Больше половины сбрасываемых снарядов не рвутся». Еще хуже было с заменой зимнего обмундирования, когда начал таять снег и потекли весенние ручьи. В это время 2-я гв. кавдивизия действовала в районе болот и на местности залитой водой. Бойцы находились по колено в воде, будучи обутыми в валенки, и когда ночью начинались заморозки, положение еще больше усложнялось. 8 апреля в донесении Белова сообщалось: «К исходу дня противник занял станцию Вертерхово, 2 гв. кд с трудом удерживает рубеж Новинка, Вербилово, Ильинка, Селище. Бойцы совершенно выбились из сил, в мокрых валенках, в плохом обмундировании. Кожаной обуви нет. Люди лежат в мокрых снежньгх окопах». С лошадьми было не лучше. Животные совершенно были истощены. Кавалеристы кормили их всем, чем могли, – молодыми побегами кустарника, соломенными крышами с изб и амбаров, но это не могло помочь строевой лошади, которая привыкла к регулярному приему определенной порции овса, сена и прочим условиям сохранявшим ее работоспособность. В конце концов, лошадь не человек, в группе начался массовый падеж лошадей. 14 мая начальник штаба группы полковник Заикин в своем донесении в тыл фронта генералу Виноградову писал: «Фуража совершенно нет. Лошади голодают, увеличился падеж. Прошу срочно подать овес, комбикорм».
Хочется привести очень «интересный» документ – ответ Жукова на мольбы Белова о подаче продовольствия и фуража. Вот этот документ от 16 марта:
«Если местные ресурсы продфуража исчерпаны, то маневрируйте. В большие бои не ввязывайтесь. Жуков».
Потребовалось более полутора месяцев для того, чтобы ответить на просьбу – «дайте кушать людям и лошадям!» Было рекомендовано «маневрировать». Кому и что оно давало? О каких местных ресурсах могла идти речь, когда население само голодало. Если бы группа начала «маневрировать», то кроме усиления чувства голода и большего истощения конского состава ничего другого она не добилась бы. Возможно слово «маневрировать» сказано «иносказательно»? Возможно. Или Командующий фронтом шутил? Возможно. Тут есть еще одна «тонкость». Жукову потребовалось полтора месяца и слишком много жертв – добавляет Кононенко, – чтобы понять и дать указание: «В большие бои не ввязывайтесь».
26 апреля генерал Белов был вынужден отдать распоряжение перевести весь конский состав на «подножный» корм. Это была прошлогодняя засохшая трава, но другого выхода у него не было: в противном случае кавалеристы остались бы без лошадей, то есть без средств передвижения и тогда им была бы грош цена.
ДЕЙСТВИЕ РАЗВЕДКИ
По мере расширения района действий группы войск Белова в тылу врага, усложнялись и увеличивались задачи разведки разведдивизиона. Дивизии группы занимали часто непомерно широкие полосы обороны, и их разведывательных средств было недостаточно для ведения активных действий. Разведчиков едва хватало для организации наблюдения. Особенно это относилось к полосам обороны партизанских дивизий, в которых разведподразделений почти не было. Поэтому на разведдивизион группы ложилась основная тяжесть ведения разведки в интересах всей группы. Главной задачей было постоянно следить за мероприятиями противника, направленными против действий кавалеристов. На авиаразведку рассчитывать не приходилось, ее вообще не было. Все коммуникации врага и районы сосредоточения его резервов необходимо было брать под свой контроль. При ведении наступления на соединение с 11-м кавкорпусом Соколова, разведчики дивизиона дважды проникали через боевые порядки противника, железную дорогу и автостраду Москва – Минск к кавалеристам Калининского фронта. Хорошо действовал дивизион и в период, когда шло наступление на Издешково и Яковлеве Проникая в тыл врага, разведчики минировали дороги, нападали на штабы и узлы связи врага, уничтожали линии и средства связи. Но в группе в то время было еще очень мало мин и специалистов разведчиков-диверсантов.
После овладения Дорогобужем 1-я гв. кавдивизия вместе с партизанским соединением «Дедушка» несла ответственность за очень широкую полосу фронта, но разведчики дивизии всегда своевременно выполняли стоящие перед ними задачи и очень редко подводили, хотя такие случаи тоже были.
Разведывательный эскадрон во 2-й гв. кавдивизии был замечательный. Начальник разведки 2-й гв. кавдивизии капитан Бойченко (в рейде, в марте 1942 года получил звание майора) был исключительно энергичным и исполнительным. Ему пришлось не мало потрудиться, чтобы доказать элементарные понятия о необходимости иметь специалистов-разведчиков и на практике доказать, что там, где разведкой не занимаются и за нее не отвечают командиры полков и дивизий, там нет и успеха. 2-я гв. кавдивизия до того, как ею стал командовать полковник Осликовский, была тому живым примером.
Замечательно работали разведчики 8-й воздушно-десантной бригады, а в последствии и 4-го воздушно-десантного корпуса. Они ночными действиями небольших разведывательно-диверсионных групп, систематически минировать в системе обороны врага все дороги, служившие ему для передвижения ночью. Теперь читателю ясно, почему с первых дней действий группы Белова в тылу врага, так остро встал вопрос о создании специальных диверсионно-разведывательных групп.
Одновременно возник вопрос о производстве мин для минирования. Одновременно с подготовкой специальных разведывательных групп, в группе приступили к оборудованию «фабрики» по изготовлению таких мин. Были подобраны столяры-краснодеревщики, слесаря и электрики. Нашелся столярный и слесарный инструменты, началась заготовка материала. «Фабрика» расположилась в одной мастерской бывшей МТС, в стороне от населенного пункта и от любопытных глаз.
Директором «фабрики» стал замечательный мастер, прямо-таки – «золотые руки» – воентехник из разведдивизиона, фамилия которого, к сожалению, не сохранилась ни в памяти Кононенко, ни в записях архива. Под его начальством работало семь человек, из них – 3 столяра-краснодеревщика, 2 слесаря и 2 электрика. Вот копия одного из его отчетов:
«За апрель месяц изготовлено 200 мин. Из них было выдано в отдельный разведывательный дивизион 103 штуки. Одновременно заготовлено деталей на 100 штук. Получено 500 электродетонаторов, 100 метров электропровода, 40 м бикфордова шнура, 10 кг бертолетовой соли, 112 ампул с бертолетовой кислотой. Воентехник К…».
Источником тока для электродетонаторов мины служила батарейка для карманного фонаря, но их было слишком мало, а поэтому широко использовались элементы из батарей радиостанций БАС-80. Сначала разведчиков, хотя и неохотно, снабжал начальник связи кавкорпуса майор Я.М. Давыденко, а впоследствии фронт присылал их в достаточном количестве. Кроме взрывчатых веществ в шашках, присылаемых фронтом, разведчики широко использовали их из авиабомб, мин и даже снарядов своих и противника, которых было в достаточном количестве.
Вскоре «фабрика» начала изготавливать мины большими партиями, снабжая ими разведчиков в дивизиях. С марта месяца, когда действия группы Белова носили, в целом, чисто оборонительный характер, разведывательные группы вели самую напряженную минную войну в тылу, на коммуникациях врага. Каждую ночь там устанавливалось несколько десятков мин, производились нападения из засад, портилась связь, взрывались его склады, Неся большие потери от действий разведывательных групп и мин, противник, в конце концов, прекратил всякое передвижение ночью. Теперь он совершал их только днем. Кстати, ни наша
