Ваших
дум тайник? То вы смеетесь, то опять
серьезны…
Я б к сердцу Вашему
устами рифм
приник,
Я б ухом строк подслушал
Ваши грезы!
Скажите, в сердце Вашем
есть секрет?
И только я один, наказанный поэт,
Все формулы души опять понять не в
силах…
Простите.
Ваше сердце бередя,
Я затолкал любовь в рифмованную
строчку.
Над птицами страниц всю душу отведя,
Я ставлю прозаическую точку.
Уважаемая Светлана! Я думаю, что Вы своим чутким сердцем догадаетесь, кто автор этих строк? А если нет…»
Подписи не было. Но Игорь сразу же узнал руку поэта-любителя. Ошибка исключалась. Дошло до стихов- значит, дело гораздо серьезней, чем мог предполагать Игорь. «Эх, дружище!»
– И вы не знаете, кто автор этих посланий? – осторожно спросил Игорь, возвращая записки.
– Не-ет, не знаю, – каким-то присмиревшим голосом ответила Светлана и внимательно посмотрела на Игоря.
– Даже не подозреваете? – продолжал допытываться Мартьянов, с сожалением отмечая, что о любви Митрича Светлана действительно даже не догадывается, вернее, не хочет догадываться. Судя по всему, Волков ей безразличен.
– Мне почему-то казалось, что это вы писали, Игорь Николаевич, – тихо сказала Светлана и опустила голову…
Игорь нахмурился, – только этого еще не хватало, – и резко ответил:
– Да было б вам известно, я не пишу стихов.
– Значит, не вы?-горько вздохнула Светлана. – А кто же тогда? – проговорила она, словно раздумывая вслух.
– Не знаю, – схитрил Игорь, – но если вам это необходимо знать, я постараюсь отыскать поэта.
Светлана несколько секунд тупо смотрела на бумажки, зажатые в кулаке, затем упрямо проговорила:
– Значит, не вы. Ошиблась. Ничего особенного не произошло – я часто ошибаюсь, Игорь Николаевич! Ну да хватит! Расхныкалась, – прервала она себя, – хныкалка, – и, круто повернувшись, Светлана побежала к бригаде.
Игорь посмотрел ей вслед и покачал головой:
«Сумасшедшая какая-то! Вобьет себе в голову черт знает что и сходит с ума! Или я чего-нибудь не понимаю?!»
Игорь тряхнул головой, словно собираясь этим движением отогнать прочь мысли, не относящиеся к работе, и тоже направился к монтажникам. С ребятами он всегда чувствовал себя лучше.
Глава четырнадцатая ВОЗМУТИТЕЛЬ СПОКОЙСТВИЯ
Солнце взобралось на такую высоту и так немилосердно жгло, что трудяга-термометр поспешил спрятаться в тень, не забыв показать при этом + 35! Это в тени. А если с глазу на глаз со светилом?
– Мамоньки-девоньки, – жалобно пропищал Лукьяненко, – неужто быть нам заживо поджаренными ?
– Брось хныкать, – отмахнулся от него Олег Синельников, – ешь лучше, а то ноги протянешь.
Но хорошо сказать другому – ешь. Олег и сам больше вилкой тыкал в миску, чем ел. При такой жаре окрошечку бы со льдом, а не стандартный гуляш.
– Олежек, – не унимался Жора, – ну придумай что-нибудь. Ты же мастер находить выходы.
Но искать выход на этот раз Синельникову не пришлось. Мартьянов сам нашел его.
– Вот что, хлопцы, – Игорь с неодобрением посмотрел на солнце, срывающее распорядок дня, – часика четыре отдохнем, а как спадет зной, наверстаем упущенное. Согласны?
Края палатки приподняли, и создалась естественная вентиляция. Монтажники улеглись на кровати, и направленный ветерок заскользил по лицам, по голым животам. Дышать сразу стало легче. Но все равно не хотелось двигаться, разговаривать, даже думать не хотелось.
Поэтому не прошло и пятнадцати минут, как парусиновые стены палатки закачались от дружного храпа. Один Лукьяненко не мог уснуть. Он полежал с полчаса, потом вдруг вскочил с кровати, достал из тумбочки зеркало и стал что-то мудрить со своим лицом .
– Ты что? – лениво спросил Синельников, приоткрывая один глаз.
– Не люблю массовые мероприятия, – презрительно проговорил Жора, – буду проводить свободное время по своему вкусу.
– А-а, – промычал Синельников, – ну, действуй тогда, – и, повернувшись на другой бок, тотчас уснул.
Но спать ему пришлось недолго. Вдруг с той стороны, где находилась палатка Скрипичкиной, раздался крик. Дикий крик перепуганного человека.
Все вскочили со своих кроватей и прислушались. Кричала Светлана. Монтажники все как один ринулись на помощь. Митрич, делая бешеные скачки, достиг палатки первым.
Светлана, вся съежившись, закутанная в простыню, сидела на кровати и всхлипывала. Ее била мелкая дрожь.
Увидев Митрича, она вцепилась в его руку.
– Что с тобой? – испугался Волков.
– Не… не знаю, – ответила Светлана и еще крепче сжала руку Волкова.
Палатка стала наполняться людьми.
– Что же все-таки случилось, Светочка? – Волков, сам того не замечая, гладил волосы испуганно вздрагивающей девушки.
– Говори, говори, – подбодрил ее Мартьянов.
– Светлана обвела взглядом настороженные лица ребят и всхлипнула. Я легла отдохнуть… Только задремала, и вдруг входит – страшный, с бородой длинной такой…
– Хоттабыч, наверное, прилетал, – высказал предположение Сафонов.
Гена стоял слишком близко к Волкову, и тот успел ткнуть его кулаком в бок за неуместную шутку.
– …подошел ко мне и палкой стал щекотать
пятки.
– Приснилось, – засмеялся Мартьянов.
– Нет, не приснилось, – упрямо тряхнула головой Светлана, – у него еще и усы были огромные, я хорошо запомнила.
– Портрет Зозули, – снова вставил слово Сафонов.
На него шикнули, и он замолчал.
