Дикарь притих.
Морщинистая рука в браслетах отодвинула одеяло. Кронт увидел старую женщину в темном платье.
— Что тебе здесь нужно? — чуть визгливо крикнула она.
Кронт молча рассматривал ее. Что-то в интонациях женщины казалось знакомым.
— Ну! Говори уж, раз приперся! Мазь, настойка, что нужно-то?
— Ты — ведьма.
Женщина хмыкнула:
— Для кого ведьма, а для кого и добрая тетушка. Так что тебе нужно?
— Гердис… Ты знаешь Гердис?
Она отшатнулась назад. Кронт, внезапно разозлившись, ворвался внутрь. Собачонка бросилась на него, но промахнулась и вцепилась в одеяло.
— Так ты знаешь?..
Кронт осекся. В углу у очага были постланы старые драные шкуры, а на них лежала Велена. Девушка выглядела нездоровой, царивший в комнате полумрак не смог скрыть бледности ее кожи и выступивших капелек пота на лбу. Забыв о ведьме, Кронт склонился над ложем — и увидел, что глаза Велены смотрят на него и ничего не видят. Как глаза обезумевшей Лиет…
Глава 4
Птичья башня «Страх — это смерть. Страх — это боль», — крутилось в голове. Тесный мирок сжимался вокруг воспаленного мозга. Иногда тьму разрезал луч серебристого света — и заставлял глаза вспыхивать от боли. А потом исчезал, и навалившаяся чернота давила отчаянием. Оставался лишь холод и тонкий острый свист. Хотелось навсегда оглохнуть, ослепнуть, не чувствовать ничего. Не страдать.
В то время, когда Кронт грабил деревни, а Велена спала, Ральф Коэн, бормоча проклятия и жалобы, брел по вересковой пустоши. Он не осознавал, где находится, его разум был полностью направлен вовнутрь. Из глаз текли слезы, омывая серое от пыли лицо. Иногда он начинал скулить, как щенок — от безнадежности, боли и жалости к самому себе. Если бы Ральф мог все понять, он бы ненавидел и презирал себя за слабость, но он лишь знал, что умер и страшно страдает.
Каменистая земля под его ногами сменилась песком. Идти стало труднее — при каждом шаге Ральф увязал по щиколотку. Сухие кусты с мелкими бело-розовыми цветками оплели склоны дюн, разливая в воздухе сладкий, приторный запах.
Ральф брел, опустив голову. Когда он взошел на гребень последней дюны, холодный, пахнущий солью ветер ударил в лицо. На мгновение шорох моря прорвался сквозь бесконечный свист. Зрачки сжались, будто пытаясь рассмотреть реальность, но тут же снова растеклись на всю радужку, возвращая привычную темень.
Полоска пляжа у самой воды была усеяна битыми ракушками, обрывками водорослей и отполированными морем кусочками древесины. Ральф едва плелся, порывы ветра развевали грязные волосы и драный плащ. Искусанные бледные губы кривились, не в силах выпустить отчаянный крик, эхом звучащий в мозгу.
У кромки воды Ральф запнулся и упал на колени. Морская волна коснулась его и откатилась назад, оставив на одежде клочья сверкающей пены.
От резкого свиста заложило уши. Ральф свалился ничком, зарывшись ладонями в мокрый песок. Стрела вонзилась рядом с ним, выбив брызги из нахлынувшей волны.
Холодный наконечник прочертил царапину на предплечье. Ральф вздрогнул, вжался в песок. Его легкие втягивали соленую воду, частички почвы и мелкие водоросли.
Стрелы падали темным дождем, взлохмачивая морскую пену и расцвечивая ее красным.
«Нет, нет, пожалуйста, прекратите!» Ральф почти оглох от свиста. Мельтешение серебряных вспышек сводило с ума.
«Скоро это все закончится… я умру… еще раз… по-настоящему…» С осознанием грядущей смерти пришло и холодное спокойствие. Ральф чувствовал, что соскальзывает куда-то, туда, где уже не будет стрел.
«Бежишь. Как трус. Как всегда…» Ральф стиснул кулаки — мокрый песок просачивался между пальцев. «Нет, не правда. Я просто устал.» Рывком он перевернулся на спину и широко раскрыл глаза, готовясь с улыбкой встретить последнюю стрелу, которая навсегда погасит его сознание.
Мрак прорезала синяя трещина. Она все расширялась, и от ясного света, проникавшего из нее, ручьем текли слезы. Внезапно исчезла пелена перед глазами, и стих бесконечный свист стрел. Ральф увидел высокое небо и облака-барашки, а в следующий момент у него хлынула вода из носа и изо рта.
Он долго откашливался, пытаясь очистить легкие от всей дряни. Ноздри оказались забиты песком и морскими растениями, в горле стоял комок, оказавшийся небольшой улиткой. Ральфа передернуло от отвращения, когда он выплюнул ее.
Волны набегали одна за другой, смывая грязь и освежая тело. По пляжу разгуливали белые чайки, неприветливо косясь на человека, будто он мог отобрать пойманную рыбу.
Ральф понемногу пришел в себя и огляделся. Берег выглядел абсолютно пустынным и заброшенным. Вдалеке смутно серела лента ручейка среди желтого песка — очень кстати, напившись, пусть и не по своей воле, соленой воды, Ральф испытывал сильную жажду.
Он поднялся, пригладил ладонью мокрые волосы, одернул одежду и неторопливо побрел к ручейку. Сейчас больше всего хотелось попить воды и заснуть крепким сном без сновидений.
Ручей оказался дальше, нежели казалось, и Ральф окончательно выбился из сил, пока дошел. Он свалился на берегу и стал пить длинными глотками. Еще никогда вода не казалась ему столь вкусной.
Его разбудило хлопанье птичьих крыльев. Ральф приоткрыл глаза и с удивлением увидел сидящего рядом белого голубя.
— Гур.
Птица внимательно наблюдала за человеком, но ничуть не пугалась. Ральф сел, зевая. Он отлично выспался, несмотря на то, что лежал на песке.
— Гур!
— Ну что тебе?
Присмотревшись к голубю, Ральф увидел, что тот явно не дикий. Оперение было слишком белым, а крылья и хвост — слишком длинными. «Почтовый. Кому же он тут письма носит?» Голубь взлетел — как-то неторопливо, почти лениво. Он пролетел над ручьем, едва не задев крыльями воду, и сел на противоположном берегу. Ральф пошел следом за птицей, приостановившись, чтобы попить. Сейчас ему нужно было добраться до людей — по крайней мере, можно будет раздобыть еды и новую одежду.
Голубь подождал, пока Ральф подойдет ближе, и снова поднялся в воздух. Он летел низко над землей, иногда делая круг и пролетая над головой человека.
— Гур? — что-то спрашивал он на своем птичьем языке.
— Давай-давай, веди меня к хозяину, «гур», — с улыбкой кричал Ральф.
Миновав пляж, они поднялись в дюны, а потом оказались среди зеленых холмов.
Голубь летел над узкой, заросшей полевыми травами тропкой. Ральф едва поспевал за ним, но все же не забывал оглядываться по сторонам. Он заметил, что они все время движутся вдоль моря, постоянно слыша неумолчный шум волн слева. Видел он и странности местной растительности — высохшие на корню стебли перемежались с нежно-зелеными ростками и цветущими растениями. Круглый диск луны над головой внушал необъяснимую тревогу, всякий раз глядя на него, Ральф вспоминал черно-серебряный тупик и свист стрел.
Голубь вдруг заклекотал и взмыл вверх, подхваченный воздушным потоком. Будто внезапно оборвалась невидимая нить, привязывавшая птицу к земле.
Ральф в некотором замешательстве смотрел, как его проводник окунается в синее небо, отливающее перламутром в свете луны. На миг он почувствовал себя покинутым.
