радостно улыбались.
— Лиля, мы сейчас куда? — спросила Бекасова.
— В газету.
— А там что будет? Интервью?
— Насколько я поняла, это будет просто беседа, из которой потом слепят интервью.
— Но нам его покажут предварительно? — поинтересовалась Василькова.
— Должны.
— Ох, иной раз такого напишут…
— Да уж! — согласилась Бекасова.
Беседа с главным редактором газеты, милой молодой женщиной, вылилась в обычный бабий треп о мужиках-козлах. О том, что они выродились, никуда не годятся и все в таком духе. Лиля слушала их со смехом. Старые, а туда же… И думала: «Эх, знали бы вы Ахметшина… Но они не знали, бедняжки!»
Когда они вышли на улицу, Бекасова спросила:
— Лиль, мы не очень много глупостей наболтали?
— Очень! — ответила за нее Василькова.
И все трое расхохотались.
— Так, что у нас дальше? — осведомилась Василькова.
— Сегодня две встречи в магазинах, а завтра одна. И еще завтра телевидение.
— Как телевидение? — всполошилась Бекасова.
— Надеюсь, не ток-шоу? — уточнила Василькова. — Ненавижу ток-шоу. Чувствую себя там полной дурой. Сидишь, ждешь возможности что-то сказать, иначе зачем пришла, правда? Приготовила какую-то мысль, и вдруг, бац, и кто-то другой эту мысль перехватил. И надо мгновенно сориентироваться, придумать что-то еще и при этом не ударить лицом в грязь. Ужас! И еще я заметила, что я человек, в общем-то не злой, на ток-шоу начинаю жутко злиться, там, как правило, столько идиотов!
— Да-да, я согласна! Я уже давно для себя решила — на телевидение ни ногой! Только если на интервью!
— Тут как раз небольшое интервью! — успокоила разволновавшихся дам Лиля.
— Когда у нас первая встреча?
— Первая в пять, вторая в семь.
— Ничего себе! Ну ладно. Лиля, как мы поняли, у вас тут родные, можете быть свободны. Давайте только договоримся, где и когда встречаемся.
— Давайте в половине пятого у того магазина, который я вчера вам показывала.
— На Невском?
— Да.
— Отлично, девушка! Можете быть свободны. Галь, пошли в Гостиный двор?
— Пошли!
И оживленно беседуя, дамы двинулись в сторону Гостиного двора.
Да, правы были наши. Нормальные тетки, ничего из себя не строят и, похоже, нашли друг друга. Болтают, не покладая языка. Небось охота поговорить на профессиональные темы, это ж не со всяким автором получится.
Лиля вернулась к матери, но той дома не было. Она взялась за телефон, созвонилась с магазинами, с телевидением, позвонила в Москву, Марине, сказать, что все нормально.
— Лиль, тут от Ахметшина звонили, просили сказать, что он задерживается.
— Да? А кто звонил?
— Не знаю, какая-то женщина.
У Лили все внутри оборвалось. Какая же я дура! С чего я решила, что он свободен как ветер и только и ждет моей благосклонности? Вполне возможно, что у него есть жена и целый сонм любовниц по всему миру… А что, у такого роскошного мужика так и должно быть… И при чем тут я? Просто я поверила его книге, а там он одинокий волк… Но ведь там много придуманного… Хотя я точно чувствовала, где правда, а где выдумка. Казалось, эту книгу писал очень одинокий человек. Хотя чего я переполошилась? Мало ли кто мог звонить по его просьбе? Наверняка, у него есть какие-то секретари, референты или как там это еще называется. Я ж ничего о нем не знаю… Задерживается… Спасибо, предупредил. И что я себе вообразила?
Как назло пошел дождь, небо было низкое, со свинцовыми тучами… Настроение испортилось вконец.
— Лиль, иди обедать! — позвала Софья Яновна.
— Иду! А что на обед?
— Суп-пюре из кабачков и судак со шпинатом.
— Хорошо, вкусно.
— Да ты сперва попробуй, потом говори вкусно. Ты чего нос повесила? Кавалер не звонит?
— Да нет, просто погода плохая… Солнышка хочется.
— Ишь чего захотела! Клубнику будешь?
— Буду! С молоком.
— И то славно. Хоть поешь как человек. В Москве-то теперь небось и не готовишь?
— Факт, не готовлю.
— То-то я гляжу, еще ни одного рецепта у меня не взяла. Плохо, желудок испортишь!
— Да нет, Софья Яновна, я отдохну полгодика, а как захочется домашней еды, глядишь, и опять встану к плите.
— А кавалера не кормишь?
— Вот еще! Пусть он меня кормит!
— Тоже правильно. По нынешним-то временам. А кофе будешь?
— Нет, спасибо, кофе буду с нашими дамами пить. У нас Бекасова все время кофе пьет.
— Ну-ну, как угодно барышне.
— Софья Яновна, вот поела ваших прелестей и настроение выправилось.
— Конечно, с голодным брюхом какое настроение.
— Что правда, то правда. Спасибо огромное, но мне пора бежать.
— Зонтик возьми, дождь на улице.
— У меня нет, забыла.
— Так материн бери, у нее их целая коллекция, выбирай любой!
Лиля выбрала ярко-желтый длинный зонт с лиловыми ирисами.
— Красотища какая!
— А Полька никогда его не берет. Я спрашиваю, зачем купила. Понравился, говорит. Любит она деньги мотать… А они ей нелегко достаются. Погоди, возьми вон еще шарфик к зонту есть.
— Шарфик к зонту? — удивилась Лиля.
— И не только шарфик, а еще и сумочка вот для покупок.
Шарфик и сумочка были наоборот, лиловые с желтыми ирисами. Лиля с удовольствием повязала шарфик, здорово оттенявший бежевый плащ.
— Я Польке скажу, пусть тебе это все отдаст, она ж не носит.
— Нет, не нужно!
— Нужно, нужно, ты молодая, тебе сгодится.
Настроение поднялось еще больше. Лиля покрутилась перед зеркалом, поцеловала Софью Яновну и умчалась.
Дождик как назло перестал. Лиля повесила восхитительный зонтик через плечо. Какая мама умница, что взяла в дом Софью Яновну, очень дальнюю родственницу из крохотного приволжского городка. Софья Яновна осталась одна, жить стало не на что и мама предложила ей переехать в Петербург. Та долго не хотела, говорила, что не привыкла быть кому-то в тягость. Но Полина Сергеевна закричала на нее: «Какая тягость? Ты что? Да у меня минутки свободной нет, дом запущен, муж недокормлен. Если ты возьмешь на
