— Домой к Полине. В театр уже поздно. Да, я забыл представиться, меня зовут Сергей, фамилия, не удивляйтесь, Фауст.
— Фауст? — не удержалась от смешка Лиля. — А кличка у вас не иначе Мефистофель?
— Нет, — тоже усмехнулся он. — В школе меня звали…
— Погодите, я угадаю. Фауст-патрон?
— Откуда вы знаете? — удивленно покосился он на нее.
— Догадалась.
— Надо же…
У него было приятное интеллигентное лицо, пожалуй, даже красивое, только голос высоковат, решила Лиля. А у Артема голос низкий, волнующий, с такими обертонами…
— Как вы доехали?
— Да спала почти всю дорогу.
— Тогда какой смысл ехать дневным поездом?
— Так получилось. Сергей, а вы кто?
— В каком смысле?
— Почему мама попросила вас меня встретить?
— А, понял… Я сосед Полины. Ни к театру, ни кино отношения не имею. Как и вы, насколько мне известно?
— Да. Ну как мама?
— По-моему, прекрасно. Ждет — не дождется дочки. А вы на нее непохожи.
— Увы.
— Почему увы? — искренне удивился он.
— Мама такая красавица…
— Так и вы…
— Договаривайте, вы же хотели сказать: «Тоже не урод».
— О, как все запущено! Уверяю вас, Лиля, вы ничуть не хуже вашей мамы, просто как бы это сказать… Вы еще дичок, а мама ваша растение уже обработанное селекционерами. К тому же Полина гениально умеет играть красавицу. В этом вся соль. Возьмите у мамы несколько уроков и, уверяю вас…
— Да нет, тут нужен природный талант. А вы умный.
— Спасибо на добром слове. Ну вот мы и приехали. Полина говорит, вы еще не были в этой квартире.
— Не была.
— Вон видите на третьем этаже четыре освещенных окна, это вас ждут.
А вдруг Артем заявился прямо к маме, чтобы не проворонить меня, он же не знал, каким поездом я поеду…
Сергей донес ее чемодан до двери и позвонил. Дверь мгновенно открылась. На пороге стояла Софья Яновна, домоправительница, как называла ее мать и дальняя родственница.
— Лиля, деточка, наконец-то, заходи скорее, мамаша скоро будет, звонила уже, что едет! Выглядишь хорошо, не меняешься. Дай-ка, я тебя поцелую! — от Софьи Яновны вкусно пахло корицей.
— Сережа, заходите, Полина велела вас тоже к ужину звать. Жаль Юрия Мироныча в Питере нет.
— Спасибо, Софья Яновна, непременно, только пойду отгоню машину на стоянку.
— Идите, голубчик, может, уже и Полина прибудет.
Сергей ушел. Софья Яновна еще раз поцеловала Лилю.
— Пошли, покажу тебе твою комнату.
— Спасибо, но я хочу всю квартиру посмотреть.
— Да ты что! Полина меня убьет. Она сама хочет тебе все показать.
— Ладно, — засмеялась Лиля. Она уже поняла, что квартира обставлена на старинный лад, мебель сплошь антикварная. Впрочем, мама всегда любила антиквариат. В комнате, куда провела ее Софья Яновна, стояла красивая кровать-лодка из карельской березы с черным деревом, такой же туалетный столик, на полу лежал светлый ковер.
— Мать сказала, что это навсегда твоя комната.
— А шкаф тут есть? — полюбопытствовала Лиля.
— А как же. Только шкафа такого карельского она не нашла и вон что удумала.
В стене за изумительной красоты ширмой была едва приметная дверь, которая вела в просторную гардеробную.
— Прелесть какая!
— Давай, может пока разберешь вещички-то. Да заодно глянь, подарки уж тебя дожидаются. Короче, я на кухню, а ты тут разбирайся.
На кровати лежала красивая большая коробка. Лиля достала оттуда восхитительный светло- сиреневый пеньюар с ночной рубашкой. Голливуд, усмехнулась про себя Лиля. А в гардеробной на плечиках висел махровый розовый халат, мягкий и воздушный. Еще там обнаружились такие же тапочки. Хотелось немедленно облачиться в эту прелесть, но Лиля была уверена, что кроме Сергея, мама кого-нибудь еще непременно притащит к ужину. Она быстро распаковала чемодан, достала подарки для матери, Мироныча и Софьи Яновны. Быстро сменила свитерок на легкую кофточку, причесалась и слегка подкрасилась. Да, мама не даст мне скучать и к чертям собачьим всех мужиков.
Раздался звонок в дверь. Она прислушалась, узнала тенорок Сергея. Надо бы выйти к нему… А впрочем, можно и не спешить. Но тут в дверь опять позвонили, два раза. Мама! Лиля выскочила в прихожую.
— Лилёнок!
— Мамочка!
Они бросились друг другу в объятия.
Полина Сергеевна как всегда выглядела ослепительно. Шикарный бледно-зеленый костюм, сногсшибательная шляпа (она обожала шляпы), высоченные каблуки, безупречный макияж и это после тяжелого трудового дня.
— Мамочка, ты как всегда красавица!
— Да ладно, Лилёнок! Как я счастлива, что ты здесь! О, Сережа, спасибо большущее, что встретили дочку.
За матерью в квартиру вошло еще несколько человек.
— Лилечка! Девочка, не узнаешь меня? — воскликнула глубоким прокуренным голосом дама в черном плаще.
— Ох, тетя Сима! Откуда вы? — обрадовалась Лиля старой маминой подруге, актрисе Нижегородского театра.
— А я теперь в Питере, в Александринку позвали!
— Как здорово, тетя Сима!
С кем-то ее знакомили, кто-то говорил, что помнит ее «вот такусенькой», словом, привычная суета, всегда окружавшая маму.
Вскоре все собрались в столовой за огромным овальным столом, над которым нависал большой и очень уютный абажур золотистого шелка. Стол был накрыт торжественно, по всем правилам этикета. С ума сойти, думала Лиля, вспоминая годы, когда они только что не голодали. Правда и тогда бабушка не позволяла опускаться. «Имей в виду, Поля, если я увижу на столе газетку, я немедленно умру!» Правда, когда бабушка уезжала к сестре в Киев, они с мамой нарочно ели на газетке, смеялись, перемигивались и вообще вели себя как две подружки-второклассницы в отсутствие строгих родителей. При муже Лиля тоже строго блюла все правила. Вернусь домой, накуплю одноразовой посуды и буду есть на газетке, решила она. Куплю пива, воблы…
В дверь опять позвонили. Пришел сосед, в котором Лиля узнала знаменитейшего артиста Лисицына.
— Поля, прости за вторжение, но я просто не мог не поделиться, иначе меня бы разорвало! — со смехом заявил он. — О, какое общество! Может, я не к месту?
