всячески демонстрировал свою свирепость.
Но увы, каждый раз с ним случалась какая-то незадача. И виной тому были… птицы!
Пернатые жители Голубой страны, прослышав о подвиге своих товарок-ворон из березовой рощи, решили испортить королю его путешествие. Стоило Людушке остановиться возле какой-нибудь деревни, как все окрестные пернатые слетались в большое шумное облако, и начинали, пардон, гадить на голову Людушки!
Тот был вне себя от бешенства, но поделать ничего не мог. Однажды он превратился в зубастого крылатого дракона, взмыл в воздух и помчался за своими мучителями. Поначалу птицы бросились от него врассыпную – поди, догони! Но потом они разгадали один важный секрет.
Дело в том, что принцесса Ланга, помня о своей неудаче с алхимиком Парцелиусом, одарила короля Людушку самой простенькой магической силой. Чтобы людоед смог как следует напугать робких Жевунов, он получил возможность по своему желанию принять вид любого существа, даже самого громадного и ужасного. Но только принять вид, и не больше того! На самом деле, он оставался все тем же толстым и неуклюжим Людушкой. А значит, с ним мог потягаться любой ловкий и дерзкий птенец, кто не испугался бы его грозного вида.
Так и случилось. Крылатый дракон так страшно выл и так клацал своими острыми зубами, что один юный воробышек перепугался и не успел увернуться от пасти чудовища. Он закрыл глаза от ужаса и приготовился к смерти. Но вместо этого вдруг наткнулся на что-то мягкое.
Открыв глаза, воробышек увидел, что сидит на носу людоеда, который летел в воздухе, раскинув руки в стороны словно крылья.
– Кыш, – прошипел Людушка, вытаращив глаза. – Кыш, гаденыш! Иначе проглочу-у-у!
Воробышек задрожал и снова закрыл глаза. Но ничего не случилось. Людушка даже застонал от горя – в былые времена он бы проглотил эту нахальную пичугу, и даже не облизнулся бы! А сейчас не мог, ну хоть убей. Проклятый Дональд, что он сделал с ним, какое страшное изуверство!
Людоед хотел было поймать воробышка, но едва шевельнул рукой, как начал заваливаться на бок. Ведь руки-то ему заменяли в полете крылья!
Поняв это, воробышек осмелел. Он взял да и клюнул летающего толстяка прямо в нос.
– Ой! – воскликнул Людушка, свирепо вращая глазами. – Ты чего дерешься! Вот сейчас возьму, да откручу тебе голову!
– Ничего ты мне не сделаешь, – рассмеялся воробышек и начал бить по носу своим маленьким, но очень острым клювом. Это было очень больно, и наконец Людушка не выдержал и помчался к земле.
Стая птиц была очень удивлена, когда воробышек вдруг вылетел как бы изнутри крылатого чудовища и завопил: «Бей его, бей! Этот дракон не настоящий!»
Услышав это, стая птиц набросилась на «дракона» со всех сторон с такой яростью, что Людушка едва унес ноги. Рухнув на землю под защиту своих слуг, людоед чуть не разревелся от обиды. Он даже не подозревал, что проклятая Ланга так обманула его!
Агнет как могла утешала своего короля. Но очень скоро постаралась под благовидным предлогом убраться из золотой кареты, чтобы продолжить путешествие на мохнатом пони. Как Людушка не отмывался каждый раз в ручьях и озерках, все же от него все сильнее разило птичьим пометом. И этого брезгливая Агнет выдержать не могла.
Людушка погрустнел. Триумфального путешествия по Голубой стране что-то не получалось. Он старался изо всех сил, но птицы портили все дело. Жевуны поначалу пугались до смерти, глядя на его чудесные превращения в самых страшных и невероятных существ, а затем, когда на него нападали птицы, начинали весело хохотать. Так недолго и весь авторитет короля растерять!
Через три дня процессия въехала в особо мрачный и темный еловый лес. И здесь Людушка вновь воспрянул духом. Он высунулся из кареты и крикнул, обращаясь к мирно ехавшей на пони Агнет:
– Ура! Наконец-то пошли мои родные-преродные места! Во-он за тем поворот растет здоровенный дуб – я однажды в детстве залез на него, и упал с ветки прямо задницей на ежа. Вот больно-то было! А вон там, за зарослями орешника, находится маленькое озерцо. Однажды мне захотелось поесть рыбки, и я прыгнул в него с берега – да так, что застрял головой в толстом слое ила! Хорошо еще, что мамашка рядом гуляла и вытащила меня, а то бы задохнулся, честное-пречестное слово! А во-он в тот овраг я однажды после дождя упал и чуть не сломал шею… Здорово-то как! Нет, понимаешь, ничего лучше, чем родные места! Я только что сочинил стишок об этом:
Желтая дорога повернула налево, и Людушка, не выдержав, выскочил из кареты и с радостным воплем подбежал к какой-то доске, лежавшей на обочине. Агнет слезла с пони и подошла поглядеть, что же так взволновало короля. На старой полусгнившей доске было что-то коряво написано. Но дожди смыли большую часть надписи, так что Агнет смогла прочитать только несколько слов: «Эй, путникъ! Захходи… бальному прибальному… енваллидду!»
– Это что за галиматья? – не очень вежливо спросила девушка.
Людоед со слезами на глазах прижал доску к своей груди.
– Понимаешь, Агнетушка, эта доска кормила меня с той поры, когда моя мамашка утопла в болоте, а моего папашку-людоеда зарубил проклятый Железный Дровосек! Остался я тогда один-одинешенек. Мог и с голоду запросто помереть! Пробовал я, конечно, охотится в лесу за дикими зверями, да куда там гоняться за зайцами да за лисами с моей комплекцией. А как написал это приглашеньице, так от дураков-Жевунов просто отбою не стало. Всем было любопытно поглядеть на маленького людоеденыша, а мне только того и нужно было! Э-эх, ну и житуха была, приятно вспомнить… И чего это меня потянуло в большую политику? Только желудок испортил, честное-пречестное слово!
Спустя несколько минут, процессия проехала по мосту, переброшенному через широкий ров, и въехала во двор старого каменного замка. Он выглядел так, словно ему было по меньшей мере тысяча лет. Кровля почти полностью обвалилась, стены заросли вьющимися растениями, входная дверь валялась на земле. Агнет с ужасом глядела на эту развалину и думала: «Святой Торн! Да разве можно жить в таком ужасном месте?»
Даже всадники-скелеты и темные слуги и те опасливо глядели по сторонам, словно опасаясь, что древний замок вот-вот рухнет, и завалит их. Но Людушка, напротив, был счастлив до невозможности. Он бегал по двору, взахлеб рассказывая истории из своего детства, и даже плакал от умиления. А затем ринулся в замок с радостным воплем: «Ура! Я наконец-то дома!»
Спустя некоторое время изнутри замка раздался жуткий грохот и вопли Людушки. Агнет огорченно вздохнула и взглянула на растерянных слуг.
– Ну, что стоите? – хмуро промолвила она. – Разве не слышите, что пол в замке все-таки обвалился? Бегите, спасайте своего короля! А я пока здесь посижу, на камушке.
Только часа два спустя, темным слугам и воинам-скелетам удалось-таки вытащить короля из подвала. Людушка был весь окутан паутиной, на лбу его вспухла здоровенная шишка. Но тем не менее вид у него был очень бодрый и довольный.
Отряхнувшись кое-как, людоед с радостной улыбкой сообщил:
– Что значит – родные места! Не зря говорится, что дома и стены помогают. А мне вот помог, не поверишь, Агнетушка, пол подвала! Когда я врезался в него головой, аж искры из глаз посыпались. И в мозгу что-то защелкало. Когда я очнулся, то сразу все понял!
– Что же поняли, ваше величество? – едва скрывая ехидную усмешку, спросила Агнет.
– А то понял, как мне с Жевунами себя вести. Такой светлой мысли, как в том темном подвале, мне давно в голову не приходило! Уж теперь они узнают, почет фунт лиха, и никакие проклятые-распроклятые птицы им не помогут! Мы еще поглядим, кто кого… Агнетушка, хочешь я покажу тебе мой замок? Ты легкая, небось сквозь пол не провалишься.
– Нет, нет! – поспешила отказаться Анет. – Я и так вижу, как здесь мило и приятно. Но вы уверены, ваше величество, что стены вот-вот не рухнут?
Людушка обиделся.
– Да ты что, Агнетушка? Ведь этот замок построил мой папашка, а он людоед был не только зубастый, но и рукастый! Замок еще сто лет простоит, и будет как новенький. Гляди!
