Возвращение Матарезе

– Не слишком ли смелое предположение? – спросила Лесли.

– Мы так не думаем, дорогая, – ответил Уэйтерс. – Анализируя эту записку, мы сами пришли к такому же заключению… Ну а как вам нравится вот эта маленькая прелесть? – Ветеран МИ-5 выбрал из лежащей на столе пачки другой листок. – Зачитаю ее вслух; тут, кстати, ни одной прописной буквы – только строчные: «нг/ст/ох». Лично я не вижу никакого смысла. С другой стороны, вот здесь все понятно: «кй/бк/но/ск».

– Банковский счет, – согласился Камерон, – скорее всего, на Каймановых островах, номер которого, как и номер телефона для звонка в Амстердам, также спрятан в счете-квитанции.

– Совершенно верно, старина, мы тоже пришли к такому же выводу.

– Здесь все настолько очевидно, что этот Хеншоу мог бы написать открытым текстом.

– В том-то все дело, – в отчаянии воскликнул Уэйтерс. – Он перескакивает от простого до нелепости к непостижимо загадочному. Клянусь, если бы ребята, создавшие «Энигму»[44] , мыслили такими категориями, наши математики из Блетчли-Парка до сих пор бы бились над ней!

– Но ведь, кажется, Камерон говорил, что этот код Хеншоу разработал исключительно для самого себя? – напомнила Монтроз.

– Увы, это так, – согласился англичанин. – Вот почему его невозможно расколоть алгоритмическими методами. Они существуют только в голове Хеншоу.

– Берегитесь дилетантов, – грустно усмехнулся Прайс. – От них можно ожидать чего угодно… До сих пор нет никаких указаний на то, где он может быть?

– Абсолютно никаких. Этот Хеншоу как сквозь землю провалился.

– Пугающая мысль. – Встав, Камерон потянулся и, подойдя к окну, раздвинул шторы и выглянул на улицу. – Впрочем, ничего удивительного тут нет.

– То есть? – спросила Лесли.

– Труп отсутствует, подполковник Монтроз. Скофилд рассказывал, что если Матарезе расправляются с кем-нибудь, не прибегая к помощи наемных убийц, их непременное правило – не оставлять труп.

– Вы хотите сказать, Хеншоу был членом Матарезе?

– Мелкой сошкой, Джеффри. Все то, чем мы располагаем, указывает, что он был слишком глуп для более серьезных ролей. А вот его убийца – если Хеншоу действительно был убит – уже знал свое дело. Это был настоящий игрок. Насколько мне видится, смысл этого таков: «Убедись в том, что дело сделано; ты отвечаешь за все, и не должно остаться никаких улик».

– Разумно, – согласился Уэйтерс. – Какой следующий шаг вы предлагаете?

– Надеюсь, вы проверили родственников, друзей, соседей, адвокатов, банкиров, врачей – всех тех, кто мог иметь хоть какое-то отношение?

– Можете в этом не сомневаться. Леди Алисия и Дениэл Брюстер, ее первый супруг, были идеалами доброты и милосердия. Свое состояние и общественное влияние они употребляли на достойные дела. Насколько мне известно, они были очень близки друг другу по духу.

– Ну а что произошло после смерти ее мужа? – спросила Монтроз. – Когда на сцену вышел Хеншоу?

– А это уже совсем другая история. Сначала его приняли в семью, затем он постепенно начал терять уважение. Пошли слухи о его любовных похождениях на стороне и чрезмерном увлечении алкоголем. Помимо слухов, появились и документальные свидетельства об автомобильных авариях, в которые Хеншоу попадал, находясь в состоянии опьянения. Счета на ремонт машины выставлялись на кругленькие суммы; многие клубы и рестораны перестали пускать его. Последний удар оказался самым страшным: бухгалтерская фирма, заправляющая делами Ассоциации дикой природы, основанной леди Алисией, обвинила Хеншоу в присвоении принадлежащих АДП средств. Дело быстро замяли из опасения потерять другие источники финансовых поступлений, но, готов поспорить, обвинения были обоснованными и речь шла об очень больших деньгах.

– Вот вам и банк на Каймановых островах, – заметил Прайс.

– Я тоже об этом подумал, дружище.

– Я уверен в этом почти на все сто, Джеффри. Но даже если бы у нас имелся номер счета, добиться чего-либо было бы крайне непросто.

– У нас есть свои способы, старина. Впрочем, возможно, они нам не понадобятся. Перед самой своей смертью леди Алисия выписала «Дикой природе» чек на два с лишним миллиона фунтов. Ее дети упоминали об этом, но в подробности не вдавались. Опять же, оберегая ее благотворительные начинания.

– Джеффри, вы спрашивали, что делать дальше, – сказала Лесли. – По-моему, вы только что сами ответили на свой вопрос. Дети. Нам можно повидаться с ними?

– Разумеется. Они здесь, в городе, слоняются по особняку на Бельграв-сквер. Но, должен вас предупредить, они до сих пор не оправились. Смерть матери стала для них страшным ударом, а мальчишка – настоящий тигр. Сейчас их донимают самые разные стервятники – родственники, с которыми они едва знакомы, адвокаты, выдвигающие немыслимые обвинения в адрес Хеншоу, толпы журналистов из дешевых бульварных изданий – вы называете такие желтой прессой, всех этих жутких газетенок и журналов, одержимых рассказами о женских грудях и полных прочей дребедени.

– Почему вы назвали мальчика тигром? – спросила Лесли. – Ему ведь – сколько, всего семнадцать, я не ошиблась?

– На вид ему можно дать все двадцать, и телосложению позавидует профессиональный регбист. Парень опекает свою младшую сестру; без посторонней помощи он вышвырнул за дверь сразу троих – не одного или двух, а троих журналистов, заявившихся к ней брать интервью. На наших ребят это произвело впечатление; судя по всему, он сгреб всех троих в охапку, а затем дал им по очереди пинка под зад. У двоих были сломаны руки, а у третьего – как бы получше выразиться? – возникли проблемы с пахом.

– Мы будем действовать очень вежливо, – заверил Камерон, – и я надену щитки.

– А в остальном он весьма милый парень, хотя и немного резковат. На самом деле они оба милые ребята, просто их сразило горе.

– Судя по вашим словам, Джеффри, этот мальчишка – настоящая бомба замедленного действия.

– Да вряд ли, дружище. Он занимается борьбой. Как мне сказали, завоевал несколько медалей на первенстве Центральных графств.

– Он мне уже нравится, – сказала Лесли. – Мой сын тоже занимается борьбой. Ему всего пятнадцать, но он уже два года подряд побеждал на юношеском чемпионате…

– Ну а я ловлю бабочек, – вмешался Прайс. – Сачок тяжелый, но я кое-как справляюсь… Когда мы сможем увидеться с детьми, Джеффри?

– Завтра. Время выберите сами, они будут вас ждать.

Глава 15

Роджер и Анджела Брюстеры, сидевшие в креслах в гостиной первого этажа особняка на Бельграв-сквер, дружно встали. Утреннее солнце струилось в большие сводчатые окна, освещая антикварную мебель и картины на стенах. Величие комнаты нисколько не умаляло царящей в ней атмосферы уюта; наоборот, оно, казалось, кричало: «Расслабьтесь, остыньте, здесь вам рады; и кресло по-прежнему остается креслом, а диван – диваном».

Джеффри Уэйтерс первым прошел в открытые двустворчатые двери, Лесли и Камерон проследовали за ним. Оба подростка не скрывали своей радости при виде главы МИ-5.

– Сэр Джеффри! – воскликнула девушка, шагая навстречу.

– Доброе утро, сэр Джеффри, – добавил юноша, протягивая руку.

– Ну, ну, неужели я так ничему вас и не научил?.. Нет, Роджер, я не пожму вашу руку до тех пор, пока вы не встретите меня другим приветствием!

– Прошу прощения, Джеффри, – смущенно улыбнулся молодой человек, пожимая Уэйтерсу руку.

– Ну а вы, дитя мое? – Глава британской разведки посмотрел на девушку. – Будьте добры, поцелуйте меня в щеку.

– Хорошо… Джеффри. – Чмокнув Уэйтерса, она повернулась к двум незнакомцам. – Ну разве он не прелесть?

– Милая моя девочка, все мы стареем, и это неизбежно, однако вовсе необязательно становиться старым. Ну а теперь позвольте представить вам двух моих новых помощников. Подполковник армии США Монтроз и специальный агент Центрального разведывательного