единственное исключение – мескалин, принадлежащий к группе амфетаминов.
Не следует забывать и другие индолы – краткодействующие триптамины и бета-карболины. Триптамины кратковременного действия можно принимать отдельно или в сочетании с бета-карболинами. Бета- карболины, хотя и галлюциногенны сами по себе, но наиболее эффективны, когда применяются как ингибиторы моноаминоксидазы для усиления эффекта триптаминов кратковременного действия, а также для того, чтобы сделать триптамины более активными при приеме через рот.
Я не упомянул ни одного синтетического вещества, так как предпочел бы отделить растения, вызывающие видения, от того, что в популярном представлении является наркотиком. Планетарная проблема наркотиков – вопрос другого рода. Она имеет отношение к судьбам народов и преступным синдикатам, ворочающим миллионами долларов. Я избегаю синтетических средств и предпочитаю органические галлюциногены, поскольку верю, что долгая история шаманского употребления – это первый знак одобрения, на который стоит обратить внимание, когда выбираешь вещество из-за его возможного влияния на личное развитие. И если люди употребляли растение тысячелетиями, можно вполне быть уверенным, что оно не вызовет ни опухолей, ни выкидышей и не создаст никакого иного неприемлемого физического эффекта. С течением времени путем проб и ошибок происходил отбор наиболее эффективных и наименее токсичных растений для шаманского использования.
В оценке вещества уместны и другие критерии. Важно пользоваться только такими соединениями, которые не повредят мозгу, независимо от того, какое отношение физический мозг имеет к уму, он определенно имеет отношение к метаболизму галлюциногенов. Соединений, чужеродных мозгу и, следовательно, трудных для его метаболизма, следует избегать.
Один из способов решить, сколь долгой является история симбиотической связи между человеком и тем или иным растением, состоит в том, чтобы определить, насколько мягко это соединение для метаболизма человека. Если после того, как вы приняли растение, ваши глаза не фокусируются еще двое суток или трое суток ваши колени так саднят, словно их драили наждачной бумагой, то это вовсе не мягкое соединение, состоящее в удобной, как рука в перчатке, связи с человеком-потребителем.
Эти критерии объясняют, почему, на мой взгляд, триптамины столь интересны и почему я утверждаю, что псилоцибиновый гриб был первичным галлюциногеном, имевшим отношение к возникновению сознания в период Архаичного. Триптамины, в том числе псилоцибин, имеют поразительное сходство с нейрохимией человека. Человеческий мозг, фактически вся нервная система, работает на 5-гидрокситриптамине, известном также как серотонин. ДМТ, близко родственный серотонину, является основным галлюциногенным соединением, характерным для шаманизма Амазонки и самым мощным для людей из всех галлюциногенов, и, тем не менее, при курении его действие прекращается менее чем через 15 минут. Структурное сходство между этими двумя соединениями, возможно, указывает на глубокую древность эволюционных отношений между метаболизмом человеческого мозга и этими соединениями.
Обсудив выбор, остается обсудить методику. Олдос Хаксли назвал психоделическое переживание “беспричинной милостью”. Под этим он подразумевал, что сам по себе психоделический опыт не является ни необходимым, ни достаточным для личного спасения. Он может и не оставить никаких следов. Могут существовать все условия для успеха, и тем не менее их не удается согласовать. Однако невозможно потерпеть неудачу, если все условия для успеха налицо, и попытки совершаются снова и снова, – быть может, тут работает какой-то фактор времени?
Хорошая методика очевидна: сесть, умолкнуть и сосредоточиться. В этом суть хорошей методики. Путешествия эти следует предпринимать на пустой желудок, в безмолвной темноте и в ситуации комфортной, знакомой и безопасной. “Установка” и “обстановка” – термины, введенные Тимоти Лири и Ральфом Мецнером в 60-е годы, остались отличными основными контрольными пунктами. /Timothy Leary and Ralph Metzner.
При попытке со всей точностью передать людям, что это за переживание, возникают большие концептуальные и языковые трудности. У большинства из читающих мои слова в какой-то момент их жизни было нечто, что они описали бы как “опыт переживания под действием психоактивного вещества”. Но известно ли вам, что ваше переживание непременно будет уникальным и отличным от переживания любого другого? Переживания эти простираются от простого покалывания в ногах до пребывания в титанических и чужеродных сферах, где “сбивается” ум и отнимается язык. И ощущается присутствие совершенно невыразимого, “совершенно Иного”. Воспоминания исчезают, дробясь и распадаясь, будто вчерашний снег. Опаловое сияние предвосхищает неон, и язык самопорождается, преувеличение становится невозможным. И здесь важно обсуждать эти моменты.
Какой же была атмосфера этого утраченного мира Эдемского? Что это за чувство, отсутствие которого забросило нас в историю? Начало действия индольного галлюциногена характеризуется в первую очередь активацией соматики, некоторых ощущений в теле. Индолы – не наркотические средства, а стимуляторы центральной нервной системы. Знакомое ощущение “борьбы или полета” является часто характерным для первой волны соматических ощущений, связанных с галлюциногеном. Следует дисциплинировать задний мозг и просто переждать эту суматоху в животном теле.
Активное при приеме через рот соединение типа псилоцибина становится вполне ощутимым во всех своих действиях где-то часа через полтора; соединение, которое курят – типа ДМТ, – становится активным менее чем через минуту. Каким бы путем ни вводили индольные галлюциногены, полное развертывание их действия поистине впечатляюще. Причудливые идеи, нередко весьма забавные, прелюбопытные интуиции, причем некоторые почти богоподобны по глубине своей, осколки воспоминаний и неоформленные галлюцинации – все это заявляет свои права на внимание к ним. В состоянии галлюциногенного опьянения творческая способность не является чем-то, что можно выразить; это нечто такое, что можно наблюдать.
Существование этого измерения опознаваемого смысла, который кажется никак не связанным с личным прошлым или личными устремлениями, как бы убеждает, что мы сталкиваемся лицом к лицу либо с неким мыслящим Иным, либо с глубокими структурами психики, внезапно сделавшимися зримыми. А может быть, с тем и другим. Глубина этого состояния и его потенциал для положительной обратной связи в процессе реорганизации личности давным-давно сделали психоделики незаменимым инструментом психотерапии. Кроме того, сны, равно как и свободные ассоциации и гипнотическая регрессия, привлекли серьезное внимание теоретиков психического процесса, но они – всего лишь щелочки в скрытый мир психодинамики по сравнению с тем необъятным видением, которое обеспечивают психоделики.
Ситуация, с которой нам сейчас приходится иметь дело, состоит не в поиске ответа, а в том, что ответ уже есть. Ответ уже найден. Получилось так, что он лежит как бы по ту сторону забора социальной
