— А где остальные? — перебил его Граф. И тотчас раздался хлопок выстрела из «глока» с глушителем. И снова голос Мухи:
— Это было единственное предупреждение, Граф. В следующий раз я буду стрелять не в землю. Объясняю обстановку. Все на местах, страхуют нас. На «тропе» должно быть семь человек. Только семь: мы шестеро и наш связник. Иначе встречи не будет. У переднего в руках должен быть светлый кейс с товаром. Первым пойдет Корень, за ним ты, ты и ты. Потом Гриша и Граф. Я замыкаю. Дистанция три метра. На вопрос «Кто идет?» ответ «Москва». Отзыв: «Киев». Если что-то не так, тут же возвращаемся. Спокойно, без суеты. Нас прикроют. Разрешаю задать вопрос. Только один.
— Где товар? — спросил Граф.
— Стойте спокойно, сейчас принесу. Через полминуты вновь заговорил Муха:
— Корень, протяни мне левую руку. Рта не открывай, сам объясню. Это наручники. Чтобы товар не потерял. Снять «калаши» с предохранителей. Но стрелять только по моему приказу. Начали движение. Корень, пошел!.. Прямо по тропе на просвет в соснах. Следующий!.. Следующий!.. Следующий!..
Фокус с наручниками придумал я. Вернее, не придумал, а вспомнил малого на кухне конспиративной квартиры в Гольянове. И теперь я представлял, как мечутся мысли в голове Графа: как же это он будет забирать кейс, когда Корня замочит? Руку отрезать? Кейс взламывать и перекладывать товар? Задачка. Думай, Граф, думай. Может, это последние твои мысли на нашей грешной земле.
Самый опасный момент был уже позади. Увидев кейс в руках Мухи, Граф мог сразу открыть пальбу. Не врубился. А теперь было уже поздно. Так что вмешательство Артиста не потребовалось.
— Внимание, рубеж, — прозвучал в рации голос Дока. — И тотчас: — Ложись!..
И почти в ту же секунду захлопали «Зауэры». «Почти» — доли секунды. Успел? Или не успел? Должен был успеть!
— Успел, — сообщил Док. — Захват, не спешите… пока лежат…
Мы должны были взять снайперов, если они поднимутся и пойдут добивать цели. Но они продолжали лежать.
Глаза мои давно обвыклись в темноте, слегка размытой огрызком месяца, я придвинулся к моему объекту метров на десять и изготовился к броску.
Но снайпер лишь пошевелился, не встал.
— Майор говорит по рации, — вышел на связь полковник Голубков. — Внимание! Вышел из машины, быстро идет к «тропе»! Ситуация нештатная, всем ждать!.. Мухин, ты где? Прием!
— В порядке я, в полном. Мяч ушел за пределы поля, — сообщил Муха. — Мяч — это я.
— Майор приближается к снайперам, — доложил Док.
Это я уже и сам видел. Майор прошел мимо меня метрах в пятнадцати, наклонился к моему объекту… Что за черт? Что за…
Хлопок.
Майор перешел к другому снайперу.
Хлопок.
— По-моему, он их… Он их расстреливает! — едва ли не заорал Док. — Он, сволочь… В головы, в упор!..
Третий хлопок.
Вот уж точно: жизнь полна неожиданностей. Или смерть?
Еще три хлопка.
— Добивает, — сообщил Док. — Контрольные выстрелы. Светит фонарем в лица.
И это я тоже видел. И уже знал, что будет дальше: майор пойдет к «тропе» добивать нас, посмотрит в наши лица…
— Майор движется к людям Графа, — донесся из рации голос Дока. Но я почти не слушал его: юзом, юзом проскользнул через ельник, в подлесок. Я уже видел контуры «патрола», когда Док доложил:
— Майор очень быстро бежит к машине! Наши действия, Первый?
— Всем к джипу, скрытно, — бросил я в микрофон и выключил рацию.
Я опередил майора минуты на три. Когда он ввалился в джип и плюхнулся на водительское сиденье, я уже лежал на полу за передними креслами, довольно удобно устроившись и сжимая в руке кастрированный ПМ, который в этой ситуации вполне мог сгодиться.
И сгодился.
Майор швырнул на соседнее сиденье мешавший ему пистолет с глушителем, вырвал из бокса трубку крутого, сотового или спутникового, телефона и, подсветив себе фонариком, набрал номер.
— Первого! — потребовал он, услышав голос диспетчера.
Трубку он держал в левой руке, поэтому я упер ствол «Макарова» ему под скулу и прошептал в правое ухо:
— Товарищ генерал-лейтенант, ваш приказ выполнен.
Он судорожно зашарил рукой по соседнему креслу, но его «Макаров» с горячим от стрельбы глушителем уже упирался ему в затылок.
— Слушаю! — прозвучал в мембране голос Волкова. — Слушаю!.. В чем дело, майор? Докладывайте!
Я вдавил ему в затылок горячий глушитель и повторил:
— Ваш приказ выполнен.
— Товарищ… Анатолий Федорович… ваш приказ выполнен, — проговорил Васильев.
— Почему у вас такой голос?
— Быстро бежал, — подсказал я.
— Бежал, немного запыхался.
— Сколько? — спросил Волков.
— Все семеро, — шепнул я.
— Все семеро, — повторил майор.
— Документы взяли?
— Так точно.
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
— Они у вас в руках?
— Так точно.
— Так точно, — эхом отозвался майор.
— Читайте фамилии, имена и отчества!
— Одну секунду, товарищ генерал-лейтенант. Пастухов Сергей Сергеевич.
— Секунду, посвечу. — Майор уже начал слегка импровизировать, но из роли не выходил. — Сергей Сергеевич Пастухов.
— Дальше!
— Перегудов Иван Георгиевич.
— Иван Георгиевич Перегудов.
— Ухов Николай Иванович… Хохлов Дмитрий Алексеевич… Мухин Олег Федорович… — гукал я в ухо Васильева, а он отзывался горным эхом. — Голубков Константин Дмитриевич — продолжал я, а сам мучительно вспоминал, как же отчество Артиста: Евсеевич? Израилевич? — Злотников Семен…
— Злотников Семен, — повторил майор и оглянулся на меня с некоторым даже возмущением: чего же ты молчишь, суфлер хренов?
— Аронович, — рискнул я.
— Аронович, — продублировал майор.
— Погодите! Какой Аронович? — удивился Волков. — У меня в компьютере: Борисович.
— Так точно, Борисович. Извините, здесь плохо видно. Я не могу все время светить — граница.
— Молоток, — похвалил я.
— Молоток, — повторил майор.
— Что молоток? — удивился Волков.
— Кличка, — подсказал я.
— Это у него кличка такая.
