Майор вздохнул.
— Под Карабулаком. Я там не был. Неволин со своим батальоном был. Говорит, нашли массовое захоронение. Боевики, отступая, расстреляли всех пленных. Удостоверение было в кармане бушлата одного из убитых.
— Неволин опознал Ивана?
— Опознал. — Майор опустил голову. — Говорит, еще какие-то документы при нем были. Тела они отправили в Назрань, оттуда грузом «двести»…
— Ай, блин, твою мать! — Я не сдержался и со всей силы ударил кулаком по выложенной черным кафелем стене. Плитка треснула. Люди вокруг оборачивались на меня. Это я во всем виноват! Я попросил его помочь разобраться в деле с вакциной. Не учел того, насколько коварен и жесток наш противник. Ну что же, разбудили они во мне зверя — Артист ранен, Док убит! Око за око, зуб за зуб — так у них, кажется, говорят? Ну что ж, так тому и быть.
Майор смотрел на меня с сочувствием. Он-то понимает.
— Извините, сорвался, — сказал я. — Подробностей вы, конечно, не знаете.
Подробностей он, конечно, не знал. Я проводил его на поезд. На прощание мы крепко обнялись.
Артист поднял взгляд на журналистку. Светлана Корниенко что-то писала, склонившись над прикроватной тумбочкой.
— Очередная статья?
Светлана вздрогнула от неожиданности.
— Тьфу ты, напугали вы меня! Пока не знаю, что это будет: статья или очерк. Это наша с вами история. Обнародуя ее, мы покажем этим недоноскам, что не боимся их.
— Правильно рассуждаете, — улыбнулся Семен. — Хотя я привык работать безо всякой рекламы. Можно вас попросить еще раз сходить за соком? Хорошо бы такого же, как в прошлый раз — персикового.
— Хорошо. — Светлана вышла за дверь.
Она вернулась сразу с двумя пакетами сока. Остановилась около милиционера, который сидел перед дверью палаты с автоматом на коленях. Вид у него был крайне недовольный.
— Скучно вам здесь? — поинтересовалась журналистка.
— Идите, девушка, идите. Не отвлекайте меня.
— От чего? — искренне удивилась Светлана.
Милиционер не ответил. Светлана открыла дверь палаты. Сквозняк тут же смел с тумбочки исписанные ею листки. Окно палаты было открыто настежь. Взгляд журналистки упал на кровать — она пустовала. Светлана выскочила в коридор:
— Куда Злотников вышел?
— Никуда не выходил, — удивленно произнес милиционер. Поднялся со своего стула, заглянул в палату, и лицо его вытянулось от удивления. Милиционер бросился к окну, глянул вниз, в колышущуюся на ветру зелень больничного сквера. — Неужели сбежал?
— Вы еще сомневаетесь? Возьмите! — Светлана сунула в руки милиционеру пакеты с соком, выскочила из палаты и побежала по коридору. Она поймала себя на том, что очень волнуется за Семена. Она нисколько не сомневалась: он сбежал, чтобы мстить.
Был жаркий день. Небольшая деревушка у мелководной реки, давно оккупированная дачниками из Москвы, млела под солнцем.
В тени палисадника перед распахнутыми настежь окнами избы на раскладушке расположился Кирилл. Он только что вернулся с купания и теперь отдыхал, укрывшись махровой простыней.
— Кирюша, я накрываю на стол. Через минуту будем есть, — раздался из избы голос матери.
— Мам, дай отдохнуть. Обедайте без меня, — лениво отозвался Кирилл.
— Потом все несвежее будет.
— Мам! — Кирилл повысил голос.
— Ладно, ладно, как хочешь, — смирилась мать.
Кирилл со вздохом перевернулся на бок, собираясь вздремнуть, и тут его взгляд уперся в лицо мужчины, сидящего перед раскладушкой на корточках.
— А-а?.. — Кирилл даже не слышал, как тот подобрался к нему так близко. Злотников аккуратно взял его за горло, слегка надавил на кадык и помотал головой, давая понять, что кричать совсем не надо.
— Кирюш, ты что-то сказал? — снова раздался из избы голос матери.
— Нет-нет. — Кирилл скосил взгляд на безжалостное лицо неожиданного гостя.
Артист встал, жестом дав понять, что Кирилл должен идти за ним. Кирилл послушно поднялся с раскладушки и покорно поплелся следом, даже не думая о сопротивлении.
Они очутились рядом с сараем, за высоченными зарослями крапивы.
— Ну что вам еще от меня надо? Я же все сказал! — плаксиво произнес Кирилл, стараясь не глядеть на мучителя.
— Кому ты что сказал?
Кирилл удивленно уставился на Семена. В его голове мелькнула догадка.
— А разве вы не…
— Разве. Я Семен Злотников. Их работа? — Артист кивнул на распухший нос Кирилла. Кирилл затравленно кивнул.
— Сколько их было?
— Двое.
— Один в кепке, другой бритый, так?
— Да.
— А ты, значит, испугался и свою невесту им продал. А потом, продав, на дачу от греха подальше свалил.
— Они же меня били! Я думал — убьют. Они звери!
— А ты трус! Кому ты нужен… Что-нибудь еще запомнил, кроме кепки и лысой головы? Может быть, одежда необычная, еще что-то? Говорили о чем-нибудь?
— Ни о чем они не говорили! — Кирилл на мгновение задумался. — У того, который лысый, у него я на руке татуировку заметил: группа крови. А еще мизинец у него на правой руке кривой.
— Мизинец, говоришь? Ну вот, это уже кое-что.
— Скажите, со Светой все в порядке?
— Чего это ты вдруг заволновался? — нехорошо усмехнулся Артист. — До этого, значит, не волновался, на солнышке нежился, а теперь расчувствовался? А позвонить, предупредить не мог, что ли?
— Пожалуйста, я вас прошу, не говорите ей ничего о том, что… — Кирилл замялся. — Ну что я сломался! Вы бы знали, как они меня били!
— Знаю. Плохо били. Надо было лучше. Не знаю, как ты Светлане теперь в глаза смотреть будешь. — Артист легонько толкнул Кирилла, и тот упал в крапиву. Лежал, боясь подняться, затравленно смотрел на Злотникова.
— Кирюша, ты где? — раздался в палисаднике зычный голос матери.
— Если с ней что-нибудь случится, я тебя убью, — тихо пообещал Артист на прощание И скрылся в кустах.
Следователь прокуратуры Адриано ди Бернарди очнулся от того, что его окатили водой. Он лежал на траве. Приятный теплый ветерок обдувал лицо. Адриано открыл глаза и увидел вокруг себя бородатых людей, одетых в военную форму. Все они были вооружены автоматами и пулеметами. Люди рассматривали его и о чем-то переговаривались. Потом один из них подошел к следователю, вынул из своего нагрудного кармана паспорт Бернарди, пролистал его и спросил по-русски:
— Паспорт твой?
— Си, пассапорто.