распределены. — Наша задача — найти базу боевиков. В селение заходить нельзя — засветимся. Поэтому предлагаю следующий вариант проведения операции: находим кого-нибудь из «чехов» и отслеживаем его путь. Враг сам должен привести нас на базу.
— В горах она замаскирована, — предположил Артист. — Трудно нам будет не засветиться. Селение- то маленькое.
— Надо постараться. Сделаем засаду возле схрона. Будем сидеть как мыши. Не разучились еще?
— С такой работой разучишься, как же! — усмехнулся Боцман.
Мы выбрали себе такую позицию в кустарнике, чтобы были одновременно видны и полуразрушенный дом, и дорога, ведущая в Горагорский. Мухин с биноклем расположился в густой кроне шелковицы, а мы — внизу, в небольшом овражке, усыпанном засохшей листвой.
В засаде мы просидели целый день, но около схрона так никто и не появился. Только в кино злодеи не заставляют себя долго ждать.
Док ощупывал распухшую ногу. Адриано сидел на корточках рядом:
— Больно?
— Не в этом дело. Видишь, как разбарабанило. Грязь попала, и никакой антибиотик не помог. Нельзя раны водой промывать.
— Что делать?
— Идти надо, идти. Будем на месте сидеть, они нас найдут и прикончат. Еще денька два у меня в запасе есть. Потом… — Перегудов недоговорил, что будет потом, но Адриано и так понял — идти с такой ногой он уже больше не сможет, а то и того хуже!..
Бернарди вздохнул. В бегах они были уже третий день. За все это время несколько раз пожевали какой-то кисло-сладкой травы да крохотных яблочек с дикой лесной яблони. Его силы были на исходе.
— Ладно, ты поспи часок, а я покараулю, — неожиданно предложил Перегудов. — Потом двинем.
— Нет-нет, тебе спать, тебе — силы. Я не устать.
— Силы и тебе тоже нужны. Ты какой-то там следователь, а я капитан медицинской службы. Понял, да? Ну вот, как старший по званию, я тебе приказываю: спать!
Адриано послушно лег на траву, свернулся калачиком и мгновенно уснул.
— В благородство он, видите ли, играет! — ворчливо сказал Док. Он прислонился спиной к стволу дерева и задумался.
Шли они на север, к железной дороге. По его подсчетам, до Терека осталось километров двадцать, не больше. Надо переправиться на другую сторону реки, а там Наурская — автомобильная и железная дорога. Власть, войска, люди. Двадцать километров — это для офицера медслужбы, конечно, ерунда! За день запросто пройти было бы можно, если б не нога и если не приходилось бы днем таиться от «чехов», которые знают здесь все тропы. Ну хорошо, пускай не день, пускай — два. Только бы ногу еще больше не разбарабанило! Ему бы сейчас скальпель или хотя бы нож — разрезать рану, выдавить гной, сделать дренаж. Сразу стало бы легче. Так ведь нет у него ничего! Док потрогал тыльной стороной ладони лоб. Ну вот, кажется, температура поднялась. Все правильно — воспалительный процесс. Не выдержать ему еще два дня! У итальянца тоже силы на исходе. Не будить его сейчас, так и проспит, наверное, целые сутки. Но нет, надо идти. Весть о двух бежавших уже разнеслась по всем аулам. Родственники пацана, которого он огрел по голове, рыщут по лесам, чтобы убить их, другие «чехи» — чтобы взять в плен и подороже продать родственникам пацана. У каждого своя выгода. Да только он им живым не дастся!
Док отстегнул рожок, выщелкнул из него один патрон, положил его в карман, опять присоединил рожок к автомату. Ладно, еще пять минут отдохнет, потом разбудит итальянца.
Док закрыл глаза. Тут же перед внутренним взором возникло лицо матери. Она сказала тихо:
— Ванечка, Ванечка, куда же ты пропал? Я уже малину в саду собрала. Обещал папе крышу помочь перекрыть, а сам!.. Разве можно быть таким необязательным?
— Нельзя, — про себя согласился Перегудов. — Мне бы только до Наурской дойти, а там я и крышу, и малину…
И тут Док услышал, как где-то вдали треснула ветка, и открыл глаза. Неужели он все-таки заснул? Ну конечно, заснул! Солнце уже давно село за горами, и лес погрузился в сумрак.
Теперь Док совершенно ясно различил чьи-то шаги, будто кто-то бежал, громко топая. «Чехи» так не ходят. Они передвигаются неслышно, как коты.
Перегудов вгляделся и вдруг заметил внизу среди деревьев двух вооруженных людей. Они ехали на лошади. Так вот откуда этот топот! Не дожидаясь, когда его заметят, Док приник к земле. На крупе лошади он различил также какую-то поклажу: не то мешок, не то рюкзак. Лошадь — это хорошо.
Раздумывал он недолго — осторожно поднял автомат, прицелился. До всадников было всего сто пятьдесят метров. Но от усталости и слабости руки у него тряслись, прицел прыгал перед глазами. Но он не имеет права промахнуться. Второго выстрела они ему сделать не дадут. Док перевел металлическую скобу на стрельбу очередями.
Еще несколько мгновений, и «чехи» скроются за деревьями. Первый — второй. Первый — второй. Док затаил дыхание и плавно надавил на крючок…
Они упали почти одновременно. Тот, который сидел спереди, так и не выпустил поводьев из рук. Лошадь шарахнулась в сторону и понесла, волоча за собой хозяина. Но вот его рука разжалась, и лошадь скрылась за деревьями.
Док выматерился. Убежавшая лошадь в его расчеты не входила.
От выстрелов закричали перепуганные лесные птицы.
— Что? — раздался сзади испуганный голос итальянца.
— Ничего! — неожиданно рассердился Док. — Беги лошадь догоняй, живо!
— Лошадь?
— Конь, лошадь. Да не телись ты, быстрей! Далеко она не уйдет!
Адриано побежал по склону в ту сторону, куда указал ему Док. Скоро он оказался на лесной тропе. Побежал по ней, едва переставляя ноги, но никакой лошади впереди видно не было. Адриано бежал и озирался — ему было жутко в этом сумеречном чужом лесу.
Тем временем Док с трудом поднялся и, опираясь на палку, заковылял к лежащим на земле чеченцам. Поднял отлетевший на несколько метров в сторону автомат. Магазин был полон. Вот и замечательно — патронов у них теперь хватит. Тот, который правил лошадью, был мертв. Док обшарил карманы, нашел ламинированное удостоверение командира батальона независимой Ичкерии. Ему уже неоднократно приходилось видеть такие… С фотографии на него смотрел парень лет двадцати с небольшим. Ишь ты, командир он! Большая фляга на ремне, двести пятьдесят долларов, фотография девушки с рассыпавшимися по плечам пышными волосами. Еще Перегудов обнаружил во внутреннем кармане его куртки импортную портативную рацию. Он подполз ко второму. Чеченец лежал, уткнувшись лицом в землю. На голове у него была защитного цвета кепка с длинным козырьком. Док перевернул чеченца, кепка слетела с головы, и по плечам рассыпались густые темные волосы. Девушка в мужской одежде! На вид ей было лет семнадцать. Перегудов на мгновение опешил, потом приставил пальцы к шее, пытаясь нащупать пульс. Пульс прослушивался, но редкий. Док стал торопливо расстегивать пуговицы ее военной куртки. Входное отверстие было в спине с левой стороны. Перегудов приложил ухо к ее груди. Кажется, легкое задето. Плохо! Он достал из кармана упаковку с антибиотиком. Ему не помогло, может быть, ей поможет? Приподнял голову девушки, высыпал ей в рот порошок, влил немного воды из фляги. На время он даже забыл о своей раненой ноге.
Ему показалось, что она приходит в сознание. Задрожали веки. Она приоткрыла глаза.
— Девушка, вы меня слышите? Девушка?
Она сказал ему что-то по-чеченски, вздрогнула и снова закрыла глаза. Док приложил пальцы к ее шее. Пульс больше не прощупывался. Док приподнял пальцами ее правое веко, чиркнул зажигалкой. Зрачок на свет не реагировал. Док застонал, сильно ударил кулаком по земле.
— Прости меня, прости, я не хотел! — пробормотал он, склонясь над девушкой.
Его взгляд упал на лежащий рядом автомат — тот, из которого он свалил этих двоих. Док отстегнул рожок — магазин был пуст. Тогда он вынул из кармана патрон, припасенный для себя, загнал его в патронник. Вспомнил о попутчике. У итальянца теперь будет оружие, рация, деньги, а может быть, и
