РФ Бориса Федоровича Христича прекращено за отсутствием состава преступления. Генерал Морозов от имени ФСНП приносит Борису Федоровичу свои извинения за то, что была невольно брошена тень на его деловую репутацию». Ну, Петрович, теперь пойдет?
Тюрин с сомнением покачал головой:
— Ход, конечно, сильный. Но… Нет, ничего не получится, он господин очень амбициозный.
— А ты намекни ему, что без извинений статья выйдет без его комментариев. Да не намекни, а прямо скажи. Как вы ее кончаете?
— Как мы ее кончаем? — обернулся Тюрин к Регине.
— Очень просто. «Что же произошло? Произошло то, к чему мы уже давно привыкли. Налоговая полиция России превратилась из инструмента наведения порядка в еще одну чиновничью структуру, мешающую жить российским производителям. А то мало на шее затурканного российского предпринимателя других дармоедов».
— Эту фразу тоже напишем? Или ты это сказала просто так?
— Конечно, напишем! Обязательно напишем!
— Морозов пошлет в Нюду бригаду следователей, — предупредил Тюрин. — И приказ у них будет: обязательно что-нибудь накопать.
— Это и хорошо, — ответил Лозовский. — Это как раз то, что нам нужно. Мы не можем проверить, что на самом деле творится в «Нюда-нефти». Налоговики могут. Вот пусть и сделают.
Звякнул телефон. Регина взяла трубку:
— Отдел расследований. Сейчас передам. Альберт Николаевич желают видеть журналиста Лозовского.
Лозовский прихватил свежий номер «Российского курьера» и отправился к Попову.
— Могу я узнать, почему тебя не было в редакции пять дней? — сухо спросил Попов, едва Лозовский переступил порог его кабинета.
Не отвечая, Лозовский положил перед ним номер «Курьера» и ткнул в анонс на последней полосе:
— Что это такое?
— Анонс.
— Что значит этот анонс?
— Ты почему разговариваешь со мной таким тоном? — возмутился Попов.
— Я спрашиваю, что значит этот анонс? — повторил Лозовский.
— Это значит, что в следующем номере пойдет очерк Степанова «Формула успеха». Это значит, что я сделал за тебя твою работу — выправил очерк и подготовил его к печати. Вот что это значит!
— Где ты взял текст?
— Если бы ты не пропадал неизвестно где, не задавал бы таких вопросов! Текст привез Кольцов.
— Привез? Или переслал по факсу?
— Вот именно, что привез. Да, специально прилетел в Москву и передал мне этот текст. Оригинал Степанова со своей правкой.
— Когда?
— Через два дня после вашего разговора в Тюмени. Он был очень разочарован, и я хорошо его понимаю. Он выполнил свои обязательства и рассчитывал, что ты выполнишь свои. Вместо этого ты исчезаешь и не даешь о себе знать. В чем дело? Что за игры ты ведешь за моей спиной?
— Какие обязательства он выполнил?
— А сам не помнишь, чего ты от него потребовал? Ты что, пьяным с ним разговаривал? Лозовский, ты не перестаешь меня поражать. Ты потребовал, чтобы Кольцов поднял на ноги всю тюменскую милицию. Он это сделал. Виновника смерти Степанова нашли.
— Кто же он?
Попов извлек из папки служебную телеграмму с широкой красной полосой по диагонали:
— Читай.
Начальник Тюменского УВД извещал главного редактора «Российского курьера» о том, что по заявлению корреспондента Лозовского произведено дополнительное расследование в рамках уголовного дела, возбужденного по факту смерти журналиста Степанова. Было установлено, что инициатором драки в ресторане «Причал» поселка Нюда был сын хозяина ресторана Ашота Назаряна 22-летний Вартан Назарян, уроженец Нагорного Карабаха, гражданин РФ, ранее не судимый. Находясь в состоянии алкогольного опьянения и оскорбившись тем, что журналист Степанов отказался с ним пить, Назарян нанес Степанову удар по голове и стал насильственно вливать ему в рот водку. Присутствовавшие в ресторане рабочие нефтепромыслов вступились за журналиста, в результате чего возникла драка между ними и обслугой ресторана, родственниками Назаряна.
Драка была прекращена после вмешательства сотрудников охраны нефтепромыслов.
В настоящее время Вартан Назарян арестован, против него возбуждено уголовное дело, ведется следствие.
— Теперь ты понял, что Кольцов умеет держать слово? — спросил Попов. — В отличие от тебя! Он понадеялся на нас, а мы его подвели. Курс акций «Союза» и «Нюда-нефти» падает, каждый день приносит его фирме убытки в десятки тысяч долларов. Поэтому ему и пришлось самому прилететь в Москву!
— Где текст очерка?
— В секретариате. Но ты к нему отношения не имеешь! Даже не прикасайся!
— Я хочу посмотреть, как ты объяснил, что Степанов убит.
— В этом номере — никак. Да, никак! Ключевой очерк, подписанный покойником, — нонсенс. Мы дадим некролог через номер. Можешь написать его сам.
— Очерк Степанова в этом номере не пойдет.
— Да ну? Почему же?
— Потому что в телеграмме — туфта. Все это слишком похоже на правду, чтобы быть правдой. Текст этой телеграммы я мог бы продиктовать неделю назад. Тюменские менты нашли крайнего, чтобы закрыть дело. Вот и все.
— Ну, хватит! — повысил голос Попов. — Очерк Степанова стоит в номере, и номер выйдет. Потому что главный редактор «Курьера» — я! Я! Понятно?
— Алик, это ненадолго, — заверил его Лозовский, сунул телеграмму в карман и вышел из кабинета.
Вернувшись в загон, он взялся за телефон, не обращая внимания на хмуро-вопросительные взгляды Регины и Тюрина.
— Казимирова, пожалуйста, — проговорил он, набрав номер пресс-службы московской мэрии. И представился, не дожидаясь стандартного вопроса «Кто его спрашивает?», — Лозовский, шеф-редактор отдела расследований еженедельника «Российский курьер».
— Минутку, узнаю. Говорите.
— Юрик, это Лозовский. Ты на месте?
— Старичок, ты обо мне вспомнил! Я потрясен! — пророкотал в трубке бархатный баритон. — Для тебя я всегда на месте!
— Буду минут через двадцать. Закажи пропуск.
— Заказываю. И оркестр. Он исполнит для тебя встречный марш!
— Вернусь через час, — предупредил Лозовский, натягивая дубленку. — Заканчивайте статью. В секретариат не сдавайте. Петрович, созвонись с Морозовым и договорись о встрече. Повезешь ему статью на консультацию. Сам. Лучше сегодня.
— У нас с Региной есть кое-какая информация по Кольцову. У тебя, как я понял, тоже. Надо бы свести, — напомнил Тюрин.
— Обсудим. Чуть позже.
Поколебавшись, Лозовский достал из папки ксерокопию очерка Коли Степанова с правкой Кольцова, подколол к ней телеграмму из Тюменского УВД и положил на стол Тюрина.
