Преданная демократия. СССР и неформалы (1986-1989 г.г.)

овладели миллионами соотечественников. Но они не могут привести доказательства того, что какая-то из идей, разрушивших коммунистический режим, была навязана из-за рубежа. Даже наиболее разрушительная для Советского Союза идея перезаключения союзного договора пришла из Прибалтики и стала продуктом не западных идеологических центров, а умеренных кругов национальных компартий.

Лидеры оппозиционного движения были слишком амбициозны, чтобы подчиняться тайным приказам. Отдельные агенты ЦРУ и КГБ, конечно, присутствовали в «демократическом» движении. Они могли информировать своих хозяев. Но руководить этим движением из единого центра было невозможно в силу его конфедеративной структуры. И консерваторы, и реформаторское руководство КПСС проиграли борьбу за умы не американцам, а гражданам СССР.

ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО И «ВТОРАЯ ПАРТИЯ»

ПОСЛЕ УСПЕШНОГО ОПЫТА сотрудничества на митингах и драматичного I Съезда народных депутатов получило новый импульс конструирование объединенного движения «демократов», «второй партии», сила которой будет сопоставима с силой КПСС. Срок определялся объективно – до осени 1989 года, когда начнется новая предвыборная кампания.

Уже на съезде было объявлено о создании Межрегиональной депутатской группы, объединившей депутатов демократической ориентации. Поскольку частые выступления на съезде либералов-москвичей стали вызывать возмущение (почему дают слово столице, а не провинции!?), то группу решили назвать «межрегиональной» (то есть не московской). Это название удачно обходило вопрос о ее идеологии.

Депутаты, которые после съезда стали героями дня, спешили поставить остальной демократический актив в подчиненное положение. «Межрегиональная депутатская группа стала некой кастой, закрытой от общественной поддержки»[263]. Общественная поддержка Межрегиональной депутатской группы в реальности росла, но депутаты не допускали выстраивания структур общественного контроля над ними.

Вспоминает Г. Павловский: «Вячек после первого съезда крайне растерянно мне говорил, что те же самые люди, с которыми мы были на короткой ноге, как только стали депутатами, немедленно отдалились. Возникла стена. Они поднялись в поднебесье. То Попов за нами бегал, просил решить ту или иную задачу. А тут мы должны были за ним бегать. Это резкое изменение произошло и в кругу либералов „Московской трибуны“ – между теми, кто пошел в депутаты, и кто в депутаты не пошел».

29-30 июля прошла I конференция этой группы, которая организационно оформила ее. В группу вошли 388 народных депутатов, включая депутатов от Прибалтийских народных фронтов и Интерфронтов (в том числе такие известные в дальнейшем защитники СССР, как В. Алкснис и Е. Коган). Сопредседателями координационного совета группы были избраны Ю. Афанасьев, Б. Ельцин, Г. Попов, А. Сахаров и В. Пальм (от прибалтов). Это было коллективное руководство. Но уже тогда обсуждался вопрос о выдвижении единоличного лидера – потенциального преемника Горбачева.

Вспоминает Г. Павловский: «Летом произошла серьезная рокировка. После съезда по умолчанию лидером Межрегиональной депутатской группы считался Афанасьев, и Сахаров был готов на него играть. И вдруг Афанасьев взял да и уехал на два месяца в Италию лекции читать. И вернулся в октябре, когда рейтинг Ельцина невероятно вырос. При этом он знал, что обсуждается его выдвижение в фавориты оппозиции на выборах и после них». Впрочем, отказ Афанасьева от соперничества с Ельциным был понятен – видный представитель номенклатурной интеллигенции осознавал, каковы его шансы в конкуренции с Ельциным.

В это же время Ельцин тоже не сидел дома – совершил свою знаменитую поездку в США. В отличие от поездки Афанасьева она имела громкий резонанс, в том числе и компрометирующий номенклатурного бунтаря. Но как бы он ни подставлялся – все вело к росту «рейтинга». Ельцин воспринимался как «жук в муравейнике», способный разворошить номенклатурную пирамиду. Возвышение Ельцина в 1989—1990 годах было связано с рядом объективных обстоятельств: переход освободительного движения к популистскому этапу, которому полностью соответствовал и имидж, и негативная программа Ельцина, смерть Сахарова, переход на сторону «демократов» части номенклатуры, для которой Ельцин был психологически своим человеком. Были и другие обстоятельства, которые заставили лидеров «шестидесятников» ставить на Ельцина.

Г. Павловский вспоминает о беседах того времени: «Мотивом при принятии важных решений тогда были страхи. Так, был страх возвращения эмиграции и овладения ею движением. Солженицын и Буковский нас беспокоили. Приедут и начнут тут рулить – с их неадекватным представлением о ситуации в СССР. С этим был связан страх антикоммунистической революции. По венгерскому варианту. Погромы и люстрации.

С точки зрения этой группы это было недостатком Сахарова. Андрей Дмитриевич сам по себе человек хороший, но за ним придут буковские, и их он не удержит. Радикалы своим потоком «вымоют» умеренных. Этого среди диссидентов очень боялись С. Ковалев и Л. Богораз. Жупелом этого страха была Новодворская.

Этот страх заставил либеральную группу «Московской трибуны» сделать ставку на Ельцина. Если во главе будет коммунист, то нельзя будет бояться антикоммунизма».

В 1989 году гражданское общество в СССР стало массовым. Если в 1987—1988 годах сеть неформальных организаций напоминала тонкую паутинку, то в 1989-м она покрыла всю страну. Почти в каждом областном центре и большинстве городов без труда можно было найти отделения нескольких политических организаций разной степени радикальности, ознакомиться с новинками оппозиционной прессы, обменяться идеями и политическими слухами. Появились независимые профсоюзы, которые действительно занимались профсоюзной работой, комитеты самоуправления, информационные центры. Обычным явлением стали митинги в несколько тысяч человек. Представители нигде не зарегистрированных организаций на равных разговаривали с высокопоставленными чиновниками и возмущались, если ощущали толику неуважения. Но чиновники старались понравиться, потому что не хотели оказаться в осаде народных масс. Они то шли на уступки населению в малом и большом, то разгоняли толпы, что только подливало масла в огонь. Скандал вовлекал в движение новые тысячи возмущенных людей.

Между тем освободительное движение, став массовым, постепенно разделялось на два потока. Один, в авангарде которого по-прежнему шли неформалы, сосредоточился на расширении гражданского общества, усложнении его структуры и идей. Другой поток, в авангарде которого оказались получившие депутатские мандаты «либеральные коммунисты» и популисты, стал выстраивать систему политической власти. Обличая аппаратчиков, они создавали новый аппарат.

Именно отсутствие собственного аппарата затрудняло переход «либеральных коммунистов» в открытую оппозицию к КПСС. Всем было очевидно, что Межрегиональная депутатская группа – оппозиция. Но ее лидеры продолжали использовать номенклатурные возможности и потому утверждать, что они – не оппозиция.

В 1989 году Межрегиональная депутатская группа, обладавшая парламентской трибуной, была еще рупором гражданского движения. Она в умеренной форме воспроизводила лозунги, выработанные неформалами и «либерально-коммунистической» журналистикой.

Депутаты-демократы приступили к формированию собственного аппарата. Весной эту функцию выполнял комитет доверенных лиц депутатов группы, затем аппаратная работа сконцентрировалась в комитете избирателей Академии наук. Перед съездом по его инициативе демократические депутаты провели «учения». Впрочем, результативность этих тренировок была невелика – два дня прошли в «болтовне», а на третий день депутаты «говорили каждый о своем». Демократическое войско состояло из слишком самостоятельных воинов, чтобы они могли действовать в едином строю.

Вспоминает сопредседатель комитета избирателей Е. Савостьянов: «… кто из депутатов в какой последовательности встает, по какому вопросу выступает, что говорит. („Вот выходит Горбачев. Ты поднимаешь руку с мандатом, подходишь к микрофону, просишь слова и говоришь“.) Помню, как выступали на этих репетициях и говорили каждый о своем Оболенский, Бородин, Станкевич»[264].

Собрания группы и актива ее поддержки проходили в Доме ученых. Комитет избирателей, в котором было много членов «Московской трибуны», ориентировался на Сахарова, территориальные клубы – прежде всего на Ельцина. К концу года сформировался аппарат помощников депутатов, куда перешла часть