– Понятное дело.
– Верно ли, что от Пактовия огневому бою научился?
– Верно, да.
– Что с самим Пактовием сталось, не знаешь?
– Как разошлись, так никакого известия. А вы слыхали что-нибудь?
– Был осенью жив. Потом – пропал из виду…
– Постой, Венедим, – сказал его товарищ. – Давай сразу всё объясним. Наверняка знаешь, азах, что Пактовий телохранил государыню нашу кесаревну…
– Как не знать. Да похитили её всё равно.
– Так вот: похитители передали кесаревну нашу Отраду кесарю Светозару. Жильё ей предоставил генарх Вендимиан. Готовилась свадьба, вот с ним… – Камен кивнул на Венедима, тот вздохнул. – Но – вновь кто-то похитил её, и вновь след ведёт в Кузню. Прошлый раз, ты знаешь, ходил за кесаревной отважник Пактовий. Теперь же – нету его нигде. Поэтому идём мы.
– Так, – сказал Азар. – А искать-то как её будете?
– Есть одна хитрость…– начал Камен, но Венедим прервал его:
– Ты – пойдёшь с нами?
– Какой от меня особый толк? – вздохнул Азар.
– Огненные б
– По-онял… Но на работу потребно будет хотя бы несколько дней…
– Три. Три дня мы пробудем здесь. Симфориан даст людей, помогут.
– Хорошо. Буду с вами.
Не три дня ушло на сборы – пять. Небольшой, в два десятка, отряд всадников отправился в путь до восхода. Верховые, у каждого подменная и вьючная лошади. Некоторые вьюки были длинные, обёрнутые промасленной парусиной…
Авенезер – чёрный, уродливо огромный, уже не помещающийся в собственном теле, но при этом стремительный и пластичный – опустил руку, и толпа зароптала. О, как хорошо знал он этот ропот! Можно даже сказать, что он по-своему любил его…
Сейчас более, чем когда-либо прежде, Авенезер ощущал себя скоплением множества людей. Кто-то придумывал слова. Кто-то говорил их. Кто-то сочинял эффектные жесты и поступки. Кто-то творил маленькие чудеса. Кто-то рассчитывал последствия ходов и событий.
Эти люди внутри него были даже не слишком знакомы между собой.
Вот один из них, отвлёкшись от своих дел, обвёл глазами толпу. Восемь, а то и десять тысяч пёстро вооружённых мужчин, не блистающих опрятностью и не погрязших в добродетели женщин, чумазых вороватых ребятишек. Густая вонь агрессивного пота заставляла их ноздри раздуваться.
Глаза сверкали сами по себе.
Подходили ещё и ещё. Вылезали из нор, выпрыгивали из окон и проломов в стенах, стекались по переулкам и тропам, протоптанным среди развалин…
Что ж, подумал Авенезер, не самый плохой материал. Большинство из них сильны, беспринципны, умеют выживать. Нужно лишь хвалить их, хвалить безудержно – и они не отстанут от тебя ни на шаг. Убедить их, что они-то и есть соль земли…
И в какой-то момент они возомнят, что – лучше тебя.
Главное – не упустить этот момент. Суметь им воспользоваться…
Тот в Авенезере, который вещал, – наклонился вперёд и понизил голос. В наступившей тишине убили бы любого, кто скрипнул бы попавшей под каблук песчинкой…
А потом Авенезер-вещающий откинулся и воздел торжествующе руки. Толпа заревела. Авенезер- наблюдатель чуть поморщился. Он не любил такие громкие звуки.
И, вглядываясь в потные ликующие лица, попытался угадать: вот ты придёшь убивать меня… и вот ты… и вот ты.
Алексей заставил себя не нервничать и не торопиться. Работа была слишком уж кропотливая – и, как оказалось, времени требовала куда больше расчётного. Прежде он никогда не занимался художественным выцарапыванием на стекле…
Отвлекал от работы главным образом пейзаж. Крыши с обвисшими от сырости краями, мох и плесень на стенах, мёртвые студенистые лужи в оспинах и морщинах. Не слишком густой, но какой-то неприятно осклизлый туман. Он здесь не рассеивается никогда.
Злотворное дыхание гада…
Сумерки спускались не серые и не синие, как водится, а – зеленоватые. Цвета мёртвой плоти.
Наконец он закончил всё. Тщательно проверил каждый знак. Нужен был завершающий штрих… Не было штриха. Алексей понял, что просто устал и что именно от усталости – тупость. Это
