Петька Гуляев и Гриша Каштан...
- Говорил! - кричит Таня. - Ты все говорил.
Федоров добродушно улыбается:
- А ты, наверно, думаешь, что тебе будет скучно. Ну, поскучай один вечер. Завтра я уезжаю.
- Я ничего не думаю, - отвечает Таня.
Федоров смотрит на часы.
- Знаешь что, сходим в универмаг, купим что-нибудь моим ребятам, у меня есть сэкономленные деньги.
Таня соглашается с удовольствием. Она очень любит ходить по магазинам. Они идут и покупают внуку Федорова мяч, коричневые сапожки номер двадцать шесть, внучке лыжные штаны. От себя Таня покупает заводную лягушку. На подарок жене у Федорова денег уже не остается.
- Ну ничего, - огорченно говорит он, - так всегда. Куплю в следующий раз. Или отдам ей свою вечную ручку, она все равно ее всегда берет. Уже можно звонить.
Таня и Федоров идут в телефонную будку. Федоров набирает номер, а Таня стоит рядом и ногой держит приоткрытую дверь, потому что в телефонной будке душно.
- Можно Григория, Григория... Так и не вспомнил отчества, - шепчет Федоров Тане. - ...Товарища Каштанова. Извините, пожалуйста, когда он будет? Спасибо.
Федоров вешает трубку, вытирает платком испарину со лба. Душно и жарко.
- Его еще нет. Будет через час-полтора.
Таня с Федоровым опять идут гулять по Москве, идут медленно, и Федоров, по обыкновению, смотрит по сторонам.
- Приятный женский голос. Мне почему-то кажется, что он женился на одной нашей девушке. Я ее смутно вспоминаю. Она тоже была с нами на фронте. Но, может быть, конечно, я и ошибаюсь.
- Давай посидим в скверике против Большого театра, - предлагает Таня, там очень хорошо.
Федоров кивает головой и прибавляет шагу. Таня еле поспевает за ним: так быстро он ходит. 'Маленький, а крепкий, - с восхищением думает Таня, глядя на подобранную и совсем молодую фигуру дяди. - Больной, а крепкий, размышляет про себя Таня. - В общем, молодец'.
Они садятся на единственную не занятую в сквере скамейку, и Таня развязывает пакет, который она несла, и смотрит на сапожки, лыжные штаны и игрушку. Она всегда, не доходя до дома, на улице рассматривает покупки. Потом Таня долго завязывает пакет, но он уже не получается таким, как в магазине.
- Хорошая лягушка, - задумчиво говорит Таня и украдкой смотрит на дядю.
Он все-таки устал и теперь сидит, откинувшись на спинку скамейки, заложив ногу на ногу, и глаза у него закрыты. Предлагать ему идти в гостиницу отдохнуть бесполезно: он рассердится, накричит и все равно не пойдет.
- Ты чего? - не открывая глаз, спрашивает Федоров.
- Ничего. А сколько лет сейчас Каштанову? - Таня задает вопрос, чтобы доставить дяде удовольствие.
- Пятьдесят с чем-нибудь. Мы все ровесники своего века, - с некоторой выспренностью отвечает Федоров и молчит, ожидая, что скажет Таня. Но Таня не говорит ничего.
- Хочешь, я тебе еще немного расскажу про Гришу Каштанова? - предлагает Федоров.
- Как, еще? - ужасается Таня. - Я тебя очень прошу, дядя...
- А обо мне тоже была статья. В местной газете. Как об отличнике строительства. Два дома сдал раньше срока. Это не шутка! Экономия средств огромная. Я им показал, что такое Федоров.
Дядя хвастает. Таня, к этому привыкла. Но, с другой стороны, это и не хвастовство, а чистая правда. Когда-то Федоров руководил крупными строительствами, теперь в Смоленске строит двухэтажные жилые дома. Обстоятельства, как видно, могут меняться к худшему, но человек, как видно, не меняется.
- И я опять премию получил, - говорит Федоров. - Еще рано звонить, черт бы его побрал!
Приходится сидеть и ждать. Таня начинает вместе с Федоровым разглядывать прохожих.
Сентябрь стоит очень теплый, вечер чудесный, народу на улицах много, все скамейки в сквере заняты. Рядом с Таней сидят двое стариков, по виду муж и жена, а рядом с Федоровым - девушка с туго набитым портфелем и пестрым платком, который она теребит в руках. Таня знает, что надо отвлечь Федорова от девушки, а то он начнет к ней приставать и спрашивать, почему она нервничает или даже кого она ждет.
- Сколько времени? - поспешно спрашивает Таня.
- Сейчас пойдем звонить, - Федоров сочувственно смотрит на девушку с платком и поднимается.
Таня уводит Федорова искать телефон-автомат.
Каштанова все еще нет дома, но он должен совсем скоро быть, его ждут.
Таня с Федоровым опять гуляют по улицам.
- А как ты объяснил, кто' говорит? - спрашивает Таня.
- Старый фронтовой друг по гражданской войне, назвал фамилию.
- А она что?
- Ничего. Просила позвонить немного попозже. Наверно, он важный стал. Как ты думаешь?
- Может быть, и не стал. Не обязательно, - говорит Таня.
- Конечно, конечно. Но можно предположить, что стал.
- Ты же его так хвалил, - замечает Таня.
- А я ничего и не говорю. Прекрасный парень.
Таня с Федоровым останавливаются около Большого театра посмотреть, как люди идут в театр. Вернее, как бегут опоздавшие и томятся непопавшие.
- Внук растет, - почему-то говорит Федоров.
- Он на тебя похож, - отвечает Таня.
- Ну, звоним последний раз. Если нету - идем в кино. И все.
'Хоть бы не было', - думает про себя Таня.
Но на этот раз Каштанов дома.
- Гриша, Гриша, ты никогда не узнаешь, кто с тобой говорит, - улыбаясь, кричит Федоров в трубку. - Киев помнишь? Партшколу помнишь? Это Федоров, Михаил Федоров, не Иван, а Михаил. Здравствуй, Гриша!
- А-а, - отвечает незнакомый голос. - Какой Федоров?
- Михаил Федоров. На партийной конференции мы с тобой виделись последний раз. Вспоминаешь? Здравствуй, Гриша!
- Здравствуй.
- Вспомнил, наконец.
- Как же ты меня нашел? Разыскал?
- Ну нашел и нашел, - радостно и возбужденно говорит Федоров. - Как ты, Гриша? Какой стал, старый, толстый? А Снегирева помнишь? Я его вижу иногда.
- Снегирева помню.
- Ну, какой же ты стал, а? - продолжает быстро спрашивать Федоров. Дети есть? Большие? Очень приятно, очень хорошо найти тебя. - Федоров растроганно улыбается, и Таня тоже улыбается, глядя на него. - Где ты сейчас работаешь, я знаю, прочитал в газете. Кого из наших видишь? Где Глебов? Розенштам? Живы?
- Не встречал.
- А я Иванеева встретил в Ленинграде. Он меня узнал, а я его нет. Седой совсем, постарел, но молодец. Инструктор горкома.
- А ты сам-то где? - спрашивает Каштанов.
- Я приехал в Москву в командировку.
- А где сам-то?
- Работаю прорабом, живу в Смоленске. А ты как, все эти годы в Москве? Свиридов наш генералом стал, черт!
- Знаю Свиридова.
