- Не беспокойтесь. - Алексей попросил вахтера соединить его с директором и сразу пожалел, что позвонил. Тасе хотелось показать ему завод, и пусть бы она поводила его. Он все испортил, идиот.
Тася имела временный пропуск, Алексею, по приказанию директора, выписали разовый.
Когда вошли на завод, Тася сказала:
- А я хотела вам покровительствовать. Вы, наверное, считаете меня нахалкой.
Алексей смотрел на нее, только на нее, но непроизвольно отмечал изменения вдоль дороги, новый путепровод, шлагбаум, выставочный стенд, которого не было раньше, вдали новую градирню.
Тася шла так, как будто идти по пыльноватой дороге было для нее удовольствием.
- Дело в том, что вы не похожи на начальника, вы похожи на моряка, на капитана рыболовной шхуны... - сказала Тася, - на путешественника, исследователя Центральной Африки, на охотника.
- Для этого нужна борода.
- Необязательно.
- Как хорошо, что у вас голова набита бреднями.
- Набита, - согласилась она весело.
Навстречу ехал черный 'ЗИЛ'. Машина остановилась, из нее вышел толстый, высокий человек.
- Вот это начальник, - шепнула Тася. - Это я понимаю.
Это был директор завода, он торопился в горком, но хотел пожать Алексею руку. Пробасил: 'Вечерком домой мне позвони, обменяемся', сел в машину и уже из машины, показав глазами на Тасю, спросил:
- А это?
- Сотрудница, - ответил Алексей.
- Ну давай, давай, действуй! - Директор подмигнул, машина отъехала и опять остановилась. - Ты там подскажи Петруничеву, чтобы он тебя по заводу поводил! - крикнул директор. - Пускай кое-что новенькое тебе покажет! Кое-что есть.
Алексей догнал Тасю и сразу увидел, что она огорчилась.
- Что? - спросил он. - Тася...
- Не знаю, почему мне взбрело в голову, что вы не знаете подмосковного завода и вам будет интересно его посмотреть, и я думала, что недолго задержусь в лаборатории и мы пойдем погуляем в лесу. Здесь, за поселком, лесок есть хороший.
- А мы и пойдем. Я ради вас поехал, не ради завода.
- Теперь я вижу, что вам нелегко будет вырваться отсюда... - Она махнула маленькой рукой в черной перчатке.
- Ради вас, Тася, я вырвусь откуда угодно. Имейте это в виду, серьезно сказал Алексей.
Тася покраснела.
- Вы меня опять не поняли. Я не претендую на ваше время, я понимаю...
- Вы ничего не понимаете, - перебил ее Алексей, - и вообще, пожалуйста, решите, хорошо вы ко мне относитесь или плохо.
Через час в павильоне, где торгуют пивом и ржаво-рыжей рыбой под маринадом, они выпили по стакану портвейна, съели холодные котлеты и запаслись двумя плитками шоколада и сигаретами. Тася пила и ела с аппетитом и, поставив граненый стакан на мокрую клеенку, пошла к стойке посмотреть, чего бы еще можно было купить и съесть. Видно было, что ей нравится такая еда и нравится сидеть на табуретке в пивной. Она попросила лимонаду.
За соседним столиком пили пиво молодые рабочие. Насмотревшись на Тасю и одобрив дружным смехом ее аппетит, они продолжали свой разговор.
- У нас нет такого указания - барахло выпускать, - говорил один.
- ...мороки много, а плана он дает мало...
- ...черт с ней, с премией. Витальку жалко. Виталька-то заслужил...
Лес оказался не близко, и пришлось шагать по шпалам заводской узкоколейки, идти через поселок. Три года назад здесь не было этой узкоколейки и поселка не было. Тася шла на высоких каблуках, ее зеленоватые глаза на все смотрели с интересом. Алексей шел рядом и думал о том, что в лесу он поцелует Тасю.
Улица, застроенная городскими домами, заканчивалась футбольным полем, за полем начинался лес.
Они шли по тропинке сквозь молодой сосняк, теплый, пахучий, прозрачный. Попадались и белые березки в черных сапожках, и дрожащие осинки, и мохнатые елки, но больше всего сосны, поэтому в лесу было так светло и пахло пряно, опьяняюще.
- В хороший лес я вас привела! - радовалась Тася. - Самое странное, что здесь растет вереск. Я нигде под Москвой не видела вереска. Сейчас покажу.
Она нагнулась, сломала темно-зеленую веточку, понюхала, бросила Алексею.
- А потом будет вся розовая. Понюхайте, пахнет, - сказала она, ...медом.
Алексей прижал к лицу шершавую, сухую веточку.
Они прошли еще немного в глубь леса, нашли поляну и сели на пиджак, который Алексей снял с себя и бросил на землю. Тася села и сразу поднялась. Глаза у нее стали тревожными и улыбались неспокойно.
- Вы устали, - сказал Алексей, закуривая. - Посидите.
Тася отыскала пенек, села, подстелив плащ, сняла жакет. Пригревало солнце, вокруг было спокойно, тихо, прекрасно. Вдалеке раздавались детские голоса.
Тася сидела на пеньке выпрямившись, положив ногу на ногу.
Она заговорила об отце. Он был стар и тяжело болен.
- ...Нас осталось двое, никого больше нет. И мама умерла. Так жаль отца! Как заставить человека жить? Врачи предупредили меня, что сердце у него очень плохое...
Алексей ждал, что Тася еще расскажет ему о себе, но она молчала.
На заводе она была уверенной в себе, веселой, а сейчас казалась грустной и слабой, и надо было ее защитить, спрятать от невзгод и трудностей.
'Ну, влип окончательно', - сказал себе Алексей, который только и хотел этого и теперь был счастлив, глядя на Тасю, сидевшую на пенечке, на почтительном расстоянии от него. 'Соблюдаем дистанцию', - подумал Алексей, и даже за это он был благодарен Тасе.
Он все-таки поднялся с земли и стал ходить по поляне, заколдованный ее предостерегающими глазами. Не отойти, не подойти.
- Где вы будете теперь работать? - спросила Тася.
Все, что он не рассказал сестре, он рассказал этой девушке, которую видел пятый раз в жизни. 'Она должна все знать'.
- В вас инженер оказался сильнее руководителя, - заметила Тася, когда Алексей рассказал ей, почему он распрощался с директорством.
Потом она сказала:
- Такой человек, как вы, имеет право на ошибки и право на их исправление.
- Мне предлагают быть главным инженером на строительстве, недалеко от Москвы. Зовут директором на пусковой завод в Белоруссию. Сестра, например, считает, что я 'родился для науки'. Это семейная формулировочка. А мне без завода работать неинтересно. Как вы считаете, можно родиться для завода?
- Вы имеете в виду для должности директора завода?
- Этот выпад мстительной аспирантки я пропускаю мимо ушей, - сказал Алексей, - хотя я встречал людей, которые родились для торговли газированными водами. Некоторые родятся даже для того, чтобы стать бюрократами. Я сделал наблюдение: бюрократ, когда он еще мальчик, обязательно троечник, ленивый, ему лень учиться, а потом вырастает - и ему лень делать настоящее дело по-настоящему, и он становится бюрократом.
- А вы для чего родились? - улыбнулась Тася.
- Всю жизнь рвусь к крекингу нефти. В войну заставили заниматься маслами.
Алексею хотелось сообщить Тасе, что, занимаясь по необходимости маслами, он получил несколько авторских свидетельств, но он подумал: 'Нечего распускать хвост перед девочкой' - и не стал хвастаться. 'Когда-нибудь потом'.
