только в умении действовать'. И всю вину за неудачу приписывал своему неумению. В последующих боях он был убит.
22 июля ген. Куропаткин нашел, наконец, возможным нанести 'решительный удар' Куроки. Он усилил Восточный отряд двумя прибывшими из России корпусами, переехал в район отряда и сам стал во главе его.
Южному отряду, которым командовал ген. Зарубаев и который прикрывал направление на Ляоян вдоль железной дороги, приказано было в решительный бой с превосходными силами японцев не вступать...
Но 23 июля Оку атаковал Зарубаева силами почти равными (48 батальонов, 258 орудий против {164} наших 45 батальонов, 122 орудий) под Ташичао. Наша артиллерия, хотя и более слабая, перешедшая, наконец, на закрытые позиции, с успехом вела борьбу. Все атаки японцев были отбиты, японцы явно переутомились. Настроение наших войск было прекрасное, резервы еще не израсходованы. Но... в ночь на 25 июля Зарубаев отступил к Хайчену...
'Ничем не оправданное отступление' - доносил наместник государю. Этот эпизод не имел никаких последствий для виновника его. Впрочем, я должен оговориться: в последующих боях под Ляояном ген, Зарубаев дрался доблестно.
Неудача под Ташичао имела два важных последствия: эвакуацию нами Инкоу и занятие японцами ближайших к железнодорожной магистрали портов, что значительно облегчило подвоз снабжения к их армиям. И второе... отказ Куропаткина от занесенного уже над Куроки удара.
***
К концу августа русская армия, уже превосходившая численно японцев, располагалась впереди сильно укрепленного Ляояна.
Чувствуя всеобщее осуждение своей 'отступательной' стратегии, Куропаткин обронил фразу, которая облетела армию и подняла настроение:
- От Ляояна не уйду!
30 августа началось наступление трех японских армий (Куроки, Нодзу и Оку) на передовые Ляоянские позиции. Два дня длился бой. Был момент, о котором сторонний наблюдатель, английский военный агент ген. Гамильтон, писал впоследствии: 'Штаб Куроки испуган, японцы отступают. Еще напряжение, и русские разрезали бы армию Куроки надвое, {165} расстроив транспорты армии'... Но в ночь на 1 сентября, по приказу Куропаткина, армия отводится на главные позиции.
Центром позиции были укрепления Ляояна, занятые тремя корпусами ген. Зарубаева. На этой позиции он в течение 60 часов отбивал все атаки Оку и Нодзу, с большими для них потерями. Об этих боях в походном дневнике швейцарского военного агента, полковника ф. Герч записано: 'Ляоянский гарнизон дрался с изумительным упорством... Ведь нет подъема, одни неудачи, и все же - 'исполнение долга'...
Отряд, стоявший западнее Ляояна, сам переходил в наступление, и, хотя понес большие потери, но держался крепко. На Восточном фронте на Сынквантунской позиции шли успешные бои, и Куропаткин организовал контрнаступление тремя корпусами, под личной своей командой в охват с востока армии Куроки. Но уже с самого начала наступательный порыв 'оси захождения' был приглушен лейтмотивом куропаткинской стратегии: 'Если на позиции Сынквантунь держаться будет невозможно, то, не ввязываясь в упорный бой, займите следующую позицию'. А когда стоявший за левым флангом отряд ген. Орлова был потеснен, то и обходящему корпусу приказано было не продвигаться вперед.
Приводя в самых общих чертах обзор кампании, я не имею возможности останавливаться на действиях частных начальников и войск. Несомненно, что и в них было не мало ошибок, как в этом сражении, так и в других, - влиявших на решения Командующего. Но разрешение отступать, даваемое до боя, заранее подрывало психологически наступательный импульс, вносило элемент неуверенности в распоряжения начальников и действия войск.
При таких условиях на Восточном фронте шло кровопролитное сражение. О боях на Сынквантуне {166} Гамильтон записывал: 'Японцы признавали, что победа или поражение в течение нескольких часов колебалась одинаково между обеими сторонами'.
3 сентября рано утром Куропаткин сообщил Зарубаеву, что на Восточном фронте дела идут вполне успешно. Об этом сейчас же передано было на все форты, известие возбудило большую радость. По всей позиции прогремело 'ура'. Но в 7 ч. утра в разгар боя получен был приказ об общем и немедленном отступлении. Велено было портить пути, взрывать ' мосты, жечь запасы. Через полтора часа последовал новый приказ - задержать очищение фортов до сумерек. До одних частей второе распоряжение дошло, до других нет. Началась суматоха, преждевременные взрывы и пожары, угнетавшие защитников Ляояна и радовавшие японцев.
Что же случилось за столь короткое время, что так радикально изменило всю ситуацию? Ген. Куропаткин объяснял свое решение тем, что два корпуса Восточного отряда отошли на следующие позиции и что Куроки предпринял обход на Янтайские копи и глубже - на Мукден. Что со всех сторон поступали тревожные донесения... Но слабые силы Куроки угрожать серьезно обходом не могли, тем более, что в Мукдене оставался нетронутым целый корпус.
Положение наше под Ляояном, как оказалось, было далеко не безнадежным. Японские армии пришли в большое расстройство и потеряли импульс к дальнейшим атакам. Японское командование считало свое положение весьма тяжелым. И 'когда русские отступили, - записывал Гамильтон, - все были от души рады этому'.
В Лаоянском сражении мы потеряли 18 тысяч, японцы 231/2 тысячи. Наша армия отошла к р. Шахэ.
{167}
***
После Ляояна Петербург решил отправить на Маньчжурский театр войны уже 21/2 корпуса и кавалерию. Во всяком случае, к октябрю мы пока еще сохраняли превосходство в силах: 195 тыс. штыков и 758 орудий против 150 тыс. штыков и 648 орудий.
Куропаткин решил в начале октября начать наступление, которое известно в истории под именем 'Шахэйского сражения'. Чтобы рассеять маразм постылых отступлений и объяснить их причины, Командующий в своем приказе говорил: 'Пришло для нас время заставить японцев повиноваться нашей воле, ибо силы Манчжурской армии стали достаточны для перехода в наступление'.
В войсках приказ был встречен с воодушевлением.
Главный удар наносился нашим Восточным отрядом ген. Штакельберга по правофланговой японской армии Куроки, втрое слабейшей, но занимавшей весьма сильные горные позиции. Западный отряд (ген. Бильдерлинг) должен был сдерживать армии Оку и Нодзу. В руках Командующего оставались сильные резервы (31/2 корпуса) в центре и за правым флангом.
Началось наступление удачно. Передовые части японцев были сбиты, а отряд ген. Ренненкампфа обошел фланг Куроки долиной р. Тайцзыхэ, подойдя к Бенсиху. Но, вместо безостановочного и быстрого движения всем фронтом, пока японцы еще не разобрались, 9-го октября приказано было Восточному отряду только... 'изготовиться к атаке главной позиции противника'... На 10-е Штакельберг назначил дневку (!)... Только 11 октября начались жестокие кровопролитные атаки в чрезвычайно трудном гористом районе, атаки на высокие крутые горы. Так бились 11 и 12-го, не достигнув успеха.
{168} Между тем, маршал Ойяма, предоставив Куроки своей участи, 10-го перешел в контрнаступление армиями Нодзу и Оку на наш Западный отряд и на центр. Центр японцы не прорвали, но отвлекли на себя почти все резервы ген. Куропаткина. Западный же отряд принужден был отойти на несколько верст.
Наступление Восточного отряда захлебнулось. Много было причин неуспеха: направление главного удара по горам, когда на западе была местность равнинная, привычная для наших войск; и недопустимая проволочка в наступлении; и упорные, стоившие громадных потер лобовые атаки злосчастной горы Лаутхалазы, вместо того, чтобы развить обходное движение Ренненкампфа. Только не отсутствие доблести русских войск. Ибо и в этом сражении, как и в предыдущих, история отмечает ряд высоких подвигов отдельных частей и лиц, как, например, бригады 5 сибирской дивизии ген. Путилова, который, ведя бои на сопке, названной в честь его 'Путиловской', понеся потери 15 офицеров и 532 солдата убитыми, 79 офицеров и 2.308 солдат ранеными, захватил и отстаивал сопку, похоронив на ней 'с воинскими почестями' полторы тысячи японских трупов...
Постепенно замирая, Шахэйское сражение закончилось 17 октября. Наши потери - 41 тыс., японские - почти такие же.
Японское контрнаступление выдохлось еще раньше нашего. И почти одновременно обе стороны отказались от продолжения операции.
{169}
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
В ОТРЯДЕ ГЕНЕРАЛА РЕННЕНКАМПФА
28 октября я прибыл в Восточный отряд ген. Ренненкампфа и вступил в должность начальника штаба Забайкальской казачьей дивизии и штаба отряда. Отряд силою в три полка 71
