Поверь, не люб мне командор,
Да и влюбляться толку мало.
Он женится на мне?
Паскуала
Сказала!
Лауренсия
Что ж он предложит мне? Позор?
Припомнить бы тебе не худо,
Что девушек у нас не счесть,
У коих он похитил честь.
Паскуала
И ты спасешься? Веришь в чудо?
Лауренсия
Одно могу тебе сказать:
Ведь командор уж три недели
Меня преследует, но к цели
Не стал он ближе ни на пядь.
Он засылал ко мне своих
Приспешников, тебе известных,
Врунов и сводников бесчестных
Ортуньо с Флоресом. При них
Подарки мне, от самого:
Корсаж расшитый, гребень, бусы.
Такие развели турусы
Про господина своего...
Ну, нет! Меня не соблазнят
Они посулами своими.
Паскуала
А где ты говорила с ними?
Лауренсия
Там, у реки. Шесть дней назад.
Паскуала
Эх, глупый ты цыпленок! Скоро
Тебя съедят.
Лауренсия
Съедят?
Паскуала
Съедят!
Лауренсия
Цыпленок будет жестковат
Для столь вельможного сеньора.
Зачем бы, господи прости,
Сеньор влюбился вдруг в крестьянку?
Мне любо, вставши спозаранку,
Огонь на кухне развести.
На завтрак - жареное сало.
Лепешка выпечки своей
С глотком вина - еще вкусней
(Чур, - только б матушка не знала!).
Когда к обеду на огне
Кипит котел с капустой, с мясом,
Следить за их веселым плясом,
Вдыхая запах, любо мне!
Когда я в поле приустану,
А дел еще полным-полно,
Прибавить в полдник не грешно
Ломоть свининки к баклажану.
А вечером - кисть винограда
Сорву, когда иду домой,
Минуя виноградник мой,
Спаси его господь от града!
На ужин - миска овощей,
Приправлю маслом их да перцем,
И - спать. Но прежде, с чистым сердцем,
В молитве повторю своей:
'И не введи во искушенье!'
Такая жизнь мила мне, право.
Мне ни к чему льстецов орава,
Все их посулы и моленья.
Им нашу разве жаль сестру?
Лишь об одном способны печься:
Им ночью надобно развлечься,
Чтобы пресытиться к утру.
Паскуала
Да! Верные слова твои,
Мужчин за дело ты поносишь.
С них благодарности не спросишь,
Они точь-в-точь, как воробьи.
Зимой, когда не могут птички
В промерзлом поле прокормиться,
Их стайка в дверь твою стучится:
'Чивик! Подайте чечевички!'
Всю зиму кормишь воробьев.
Но вот теплеет, солнце - выше,
Глядь! - воробьи опять на крыше
И не слетаются на зов:
Прошла нужда - ушла привычка.
И ежели ты их стыдишь:
'А где спасибо?' - слышишь с крыш:
'Чирик-чирик! Уйди, чумичка!'
Так и мужчины. Разве нет?
Не жаль им нежного словечка.
Для девушки: 'Мое сердечко!
Моя голубушка! Мой свет!'
Но чуть поверишь их словам,
Уступишь, - станешь вмиг 'чумичкой',
А то - такой отметят кличкой,
Что вслух и вымолвить-то срам!
Лауренсия
Нельзя им верить, Паскуала.
Паскуала
Любой обманет и продаст.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же, Менго, Баррильдо и Фрондосо.
Фрондосо
Баррильдо! Спорить ты горазд,
Как скажешь, - все отдай, да мало.
Баррильдо
Пускай они рассудят нас.
Менго
Согласен. Только прежде надо
Условиться насчет заклада.
Признают девушки сейчас
Сужденье ваше за ошибку,
Тогда заклад платите тот,
Что я назначил вам.
Баррильдо
Идет!
А что поставишь ты?
Менго
Я? Скрипку!
Ведь я ее сработал сам.
В округе лучшей нет скрипицы.
Ее и на амбар пшеницы
Я не сменял бы.
Баррильдо
По рукам!
Фрондосо
За мной!
(К Лауренции и Паскуале.)
Прелестнейшие дамы!
Лауренсия
Уж ты не нас ли так зовешь,
Фрондосо? Дамы!..
Фрондосо
Ну и что ж?
Не говорим ли так всегда мы?
Зовем мы школяра - ученым,
