стояла толстуха. Она схватила меня за шею...
Действительно, на шее у нее остались синеватые кровоподтеки.
Все стало ясно: Голдман решил забрать чемоданчик, но по дороге его перехватили. Дело попахивало убийством.
- Я поищу его, - сказал Малко, - а вы оставайтесь здесь.
- Нет! - в ужасе воскликнула Мариза.
Малко попытался выпрямиться, но девушка повисла на нем и не отпускала от себя.
- Черт с ним, с котиком, я боюсь, боюсь!
Малко уже почти освободился от рук, обвивших его шею, когда с порога донеслось:
- Швайнхунд! [Свинья (нем.)]
На них надвигалась Александра - в наряде, состоявшем только из галифе и длинных светлых волос. Глаза ее метали молнии. Мариза предусмотрительно отпустила Малко и стала подыскивать оружие для защиты. И вовремя: австрийка уже бросилась вперед, выпустив когти.
- Значит, ты бросил меня среди ночи и побежал трахать эту вешалку?!
Мариза не владела немецким, но прекрасно уловила смысл сказанного. Она сжала кулаки и приготовилась стоять насмерть.
Малко решил, что сейчас никак не время давать разъяснения, безжалостно бросил Маризу к ногам разъяренной Александры и бросился к двери, успев получить на ходу довольно чувствительную царапину. Нужно было спасать Голдмана. Мариза уже схватила с ночного столика серебряную расческу с длинной рукояткой.
- Да я тебе глаза вырву, потаскуха! - зашипела Александра.
Малко побежал по коридору. Пусть Александра думает, что все дело в девчонке. Так проще. Но куда же подевался Кризантем? Он недолго терялся в догадках: турок появился на лестнице с пистолетом в руке. Глаза его едва не вылезали из орбит.
- Они меня придушили! - возмущенно сообщил он. - Я услышал шорох, выглянул в коридор. Толстяк стоял у двери, прижавшись к стене. Он обхватил меня сзади руками, а впереди, как из под земли, появилась его женушка, и они вдвоем стали меня душить. Я хотел ее укусить, но потерял сознание. Очнулся я на своей кровати...
- Пойдем в разные стороны, - сказал Малко. В этот момент из западного крыла донесся нечеловеческий вопль. Кризантем и Малко бросились туда. Им пришлось спуститься вниз и выбежать на улицу, поскольку прямого сообщения между корпусами не было. Нежилое западное крыло представляло собой прямоугольную постройку с прилегающей к ней башней.
Через минуту они были на месте. На первом и втором этажах никого не было. Крик повторился снова, перейдя в протяжный стон.
Он доносился из закрытой комнаты третьего этажа. Едва Кризантем и Малко приблизились к двери, как она распахнулась, и снова послышался вопль, а затем - кошмарный хрип.
- Входите же, дорогой SAS, - раздался голос Стефана Грельски.
Серж Голдман лежал на спине посреди пустой комнаты. Грета Грельски восседала у него на груди, спиной к Сержу. Ее огромный зад частично скрывал лицо продюсера, но оставшаяся часть лица представляла собой жуткое зрелище: левый глаз Голдмана вывалился из орбиты на окровавленную щеку. Ноги несчастного слабо подергивались.
Голубые глаза Греты сохранили прежнее безмятежное выражение, но она твердой рукой направила на Малко и Кризантема пистолет 'П-38' с цилиндрическим глушителем, казавшийся в ее толстых пальцах детской игрушкой.
- Прошу вас подождать несколько минут, - проворчал Грельски, державший в зубах толстую сигару, - пока мы закончим нашу беседу.
В левой руке у него тоже был пистолет, а в правой - довольно необычное оружие. Малко узнал одно из старых копий, украшавших стены холла в его замке. Острие копья было испачкано кровью.
Грельски подмигнул Малко:
- Не будем нервничать. Это всего лишь светская беседа.
Он закрыл дверь ногой и повернул ключ в замке.
Малко и Кризантем не опустили оружия. Малко колебался. Конечно, можно открыть огонь. Двое против двоих - получится четыре трупа. С Голдманом пять. И на этом - точка. Но тут у Малко мелькнула не совсем пристойная мысль: сейчас Грельски заставит Голдмана говорить, и он, Малко, сможет извлечь из этого пользу для себя.
Грельски медленно подошел к Голдману и наклонился над ним. Малко прислушался: Грельски задавал вопросы на иврите.
Голдман слабо покачал головой. С печальным вздохом Грельски воткнул копье в пол, вынул изо рта сигару и потушил ее о шею Голдмана. Тот пронзительно закричал.
Грельски достал зажигалку 'зиппо', снова зажег сигару и погасил ее о то же самое место. Он повторил эту процедуру еще несколько раз. Малко едва сдерживался, чтобы не выстрелить. Шея несчастного на месте ожога почернела и кровоточила. По комнате распространился тошнотворный запах.
Но Голдман открывал рот только для того, чтобы закричать. Сидящая на нем Грета наблюдала за происходящим ясными голубыми глазами и с невинной улыбкой, напоминая ужасную карикатуру на Джоконду.
Стефан Грельски выбросил сигару и что-то снова сказал своей жертве на ухо. Голдман с трудом повернул голову и плюнул ему в лицо. Малко не поверил своим глазам: это сделал он, затравленный перепуганный кролик!
Грельски невозмутимо вытер плевок, полез в карман и вынул оттуда штопор с деревянной ручкой. Он, тяжело дыша, присел на корточки возле Голдмана, одной рукой прижал к полу его голову, а другой вставил штопор в левую ноздрю и, вращая, надавил. Малко оцепенел. Он знал, что в глубине ноздрей расположены чрезвычайно хрупкие хрящи со множеством нервных окончаний.
Голдман приглушенно взвизгивал. Грельски нажал сильнее, и продюсер испустил нечеловеческий вопль.
- Так...
Грельски пощечиной привел продюсера в чувство и выжидающе наклонился к его лицу.
На этот раз губы несчастного зашевелились. Голдман заговорил. Малко не удивился: существует предел страданиям, который никто не может преодолеть. Малко мысленно поклялся, что Грельски будет радоваться недолго.
Тем временем толстяк выпрямился. Глаза его возбужденно блестели.
- Прошу прощения, герр Малко, я ненадолго отлучусь.
Пистолет Греты по-прежнему находился в состоянии боевой готовности. Грельски быстро пошел к двери, вынул ключ, вышел и запер комнату снаружи. Никто не произнес ни слова. Голдман отрывисто стонал. Из носа у него струилась кровь.
Стефан Грельски отсутствовал недолго. Ключ снова повернулся в замке, и он вошел, неся черный чемоданчик в руке. Малко перехватил отчаянный взгляд Голдмана.
Инквизитор спокойно обошел лежавшего, на ходу вытащив из пола копье, и вдруг резким движением воткнул его Голдману в живот, повыше пупка. Раздался хруст перебиваемого позвоночника. Голдман изогнулся, едва не сбросив Грету. Из раны длинной струёй хлынула кровь. Копье осталось стоять вертикально.
Малко смотрел на Стефана Грельски. Он знал, что тот готов убить и его. Из чисто человеческих соображений Малко не должен был допустить расправы над Голдманом, но профессиональный долг требовал терпения. В жизни часто встречаются подобные противоречия...
В черных глазках гиганта читалась неумолимая жестокость. Чувствовалось, что прошедшие минуты доставили ему немало удовольствия.
Последовало недолгое молчание. Грельски галантно протянул руку Грете, и она тяжело встала, не сводя глаз с Малко и Кризантема. На протяжении своей карьеры Малко повидал немало ужасов, но эта парочка превзошла все представления принца о жестокости.
Грельски улыбнулся и пригладил рукой волосы.
