- Обратитесь к дантисту!
Берт Марней грустно захихикал:
- Там работы на восемьсот долларов!
Словоохотливый толстяк пустился в разговоры о своих несчастьях: трудно продать кровь, бедняки из Ла Салин требуют все больше гурдов, неприятности с таможней.
- Короче говоря, это они пьют вашу кровь, - заметил Малко с иронией.
Он говорил так серьезно, что Марней взглянул на него, не шутит ли он. Малко незаметно положил на стойку купюру в десять гурдов и увлек Симону.
- Эй, а разве вы не играете? - крикнул Марней.
Вне себя, но сохраняя вежливость, Малко бросил:
- Мы просто искали приятеля.
- Кого же? Может быть, я знаю его...
- Жюльена Лало.
Берт Марней рассмеялся.
- Он был здесь, а затем уехал в 'Свит Соул', в Петионвиле.
Симона тихо сказала Малко:
- Я знаю, где это.
Ничего не объясняя Берту Марнею, они уехали. Пожав плечами, американец вернулся в бар.
Малко открыл дверь 'мазды'.
Его прыжок назад был достоин Олимпийских Игр. В темноте он различил на заднем сиденье две фигуры. Смех Симоны приковал его к месту. Молодая метиска спокойно уселась в машину. Малко вернулся и открыл дверцу. Лампочка на потолке осветила двух маленьких смеющихся негритянок, устроившихся на заднем сиденье, их мини-юбки задрались до самого живота.
Надувшись, Малко уселся за руль. Симона оживленно беседовала на креольском. Несколько раз он уловил слово 'бузен'*. Малышки, явно, были не расположены покинуть машину. Одна из них погладила затылок Малко липкой нежной ручонкой.
* Проститутка (креол.).
Симона повысила голос. Наконец, обе негритянки исчезли в ночи. Малко сразу же тронулся с места.
- Здесь так принято, - сказала Симона. - Девушки садятся в машину и ждут...
- Что вы им сказали?
Симона Энш улыбнулась.
- Они подумали, что я тоже 'бузен'. Они хотели поработать вместе со мной...
Мощеная улица была пуста. До кинотеатра 'Капитоль' им не повстречалось ни одной машины.
Проехав половину пути до Петионвиля, они были вынуждены сделать крюк: дорожные работы. Сразу после указателя 'Петионвиль' Симона Энш объявила:
- Здесь.
Рядом с крохотной прачечной была открыта дверь, откуда неслась музыка.
Они вошли. Негритянка в кожаных шортах, накрашенная сверх всякой меры, двусмысленно улыбнулась Малко.
'Свит Сеул' был крошечной дискотекой с баром в глубине и креслами.
Высокая девушка, с волосами, выкрашенными в рыжий цвет, великолепной фигурой, обтянутой красным платьем, флиртовала с метисом.
Танцевальная площадка была еще более странной. Одна парочка рассеянно кружилась, прислонившись к стене. К счастью, в темноте нельзя было точно определить, чем они занимаются. На стене кто-то написал красной краской по-английски: 'Врежь покруче, детка'. Целая программа... Но Жюльена Лало не было.
Девица в кожаных шортах тихо обменялась несколькими словами с Симоной. Малко увидел, что та колеблется. Они еще посовещались, наконец Симона сказала:
- Он ушел, недалеко отсюда, это несколько необычное заведение.
Уходя, девушка в шортах сунула Малко рекламу этой дискотеки.
Надо было снова спуститься и повернуть на неосвещенную дорожку, настолько разбитую, что Малко несколько раз ударился головой о крышу. 'Мазда' судорожно тряслась со скоростью десять километров в час. Расстояние было в сотню метров.
- Это здесь. Остановитесь.
Малко подчинился. Затем он вышел и догнал Симону. Она тихо стучала в дверь неосвещенного барака... Дороги не было видно, не доносился никакой шум. Здесь гроза уже прошла.
- Что это такое? - прошептал он.
- Подпольный бордель.
Дверь открылась. При свете лампы, заправленной нефтью, Малко заметил старую негритянку. При виде Симоны ее лицо напряглось. Они тихо заговорили, затем Симона повернулась к Малко.
- Он здесь, но она не разрешает мне войти. Да я и не хочу. Я вернусь в такси.
- Я заеду к вам потом, - сказал Малко.
- Нет, не приезжайте. Не стоит, чтобы вас слишком часто видели у меня. Каждый вечер, между девятью и десятью часами, я буду на площади Святого Петра в Петионвиле. Там полно проституток, я не вызову подозрений... Желаю удачи.
И она скрылась в ночи.
Малко последовал за старухой, открывавшей следующую дверь. Сначала он разглядел только бесформенную массу, освещенную двумя свечами. Приглядевшись, он различил на циновке два тесно сплетенных женских тела, обе чернокожие. Рядом с ними из матраса и подушек было сооружено подобие дивана. Малко скорее догадался, что перед ним длинное тело Жюльена Лало. По его животу двигалась голова негритянки. Он был настолько погружен в зрелище двух лесбиянок, что не обратил внимания на приход Малко. Тот уселся на подушку на другом конце комнаты и стал ожидать.
Сеанс близился к завершению. Добросовестно поработав, лесбиянки задергались, закричали, изрыгнули какие-то похабства на креольском и остались лежать в объятиях друг друга.
Жюльен Лало застонал. Кудрявая девушка, ласкавшая его, убыстрила движение, оторвалась от него и сплюнула. Обе лесбиянки спокойно встали, закурили и вышли из комнаты. Жюльен Лало неподвижно распростерся на спине, закрыв глаза. Девушка, только что удовлетворившая его, подошла к Малко. С неожиданной ловкостью она своими длинными пальцами принялась массировать его в определенном месте. Без звука. Остановив ее руку, Малко тихо позвал:
- Лало!
Жюльен Лало подскочил, как будто его укусил ядовитый паук. Вырванный из блаженного оцепенения, он заморгал, взял свечу и осветил Малко. Сбитая с толку девушка подалась назад:
На его морщинистом лице не отразилось никаких чувств. Только глаза спрятались еще больше. Почти что спокойным голосом Жюльен Лало спросил:
- Что вам угодно?
Малко еле сдержался, чтобы не задушить его.
- Финьоле мертв, - сказал он. - Из-за вас. Вы продали меня Амур Мирбале.
Схватив девушку за шею, Жюльен Лало буквально вытолкал ее из комнаты. Совершенно голый, на коленях, он подполз к Малко.
- Что случилось?
Он разом потерял всю свою спесь. Малко рассказал ему все со всеми подробностями. По мере рассказа Жюльен все больше съеживался. Это было почти что забавно. Когда Малко закончил, он помолчал несколько секунд, а затем произнес:
- Уходите.
- Я приехал на Гаити, чтобы встретиться с Жакмелем, - холодно сказал Малко. - Вы единственный, кто может мне помочь. Нужно начать сначала.
Лало вцепился в плечо Малко с удивительной силой.
- Не рассчитывайте на меня, - сказал он. - Я хочу еще пожить. Можете говорить или делать что вам угодно, но я вам больше не помощник. Если вы не круглый идиот, садитесь завтра утром на самолет
