Абигайль с трудом сдерживалась, но все-таки заставила себя не реагировать на его сексуальные намеки. Она должна была во что бы то ни стало использовать этот подходящий момент, пока к мужу снова не вернулась его агрессивность.
– Мартин, – начала Абигайль.
– Да, дорогая.
– Ты ведь на самом деле не хочешь, чтобы я ехала с тобой в Австралию? Да?
– Наоборот, хочу, – невозмутимо ответил тот. – И если ты желаешь спасти почтенного сэра Хэмфри от банкротства и в придачу избавиться от меня, то ты выполнишь мою просьбу. В конце концов, – доверительно произнес Мартин, – если я останусь здесь… В общем, Хьюго может не понравиться, если ты будешь с завидной регулярностью бросаться в мои объятия. На его месте я бы, например, был бы не в восторге от этого.
Абби с грохотом поставила чашку на столик.
– Ты просто невозможен!
– Я знаю, – миролюбиво согласился он, поставил свою чашку на тумбочку, и, прежде чем Абби сообразила, что происходит, Мартин уже лежал на ней. Он взял ее за плечи и склонил голову для поцелуя. – Я также знаю, – добавил он напряженным, хрипловатым голосом, так хорошо знакомым Абигайль, – что завожусь при виде твоей прелестной, но совсем не нужной здесь штучки. – И он провел указательным пальцем по тонкой бретельке ее ночной сорочки.
– Она н-нужна… – пролепетала Абби едва дыша.
– Разве? – Мартин улыбнулся. – И даже здесь? – Он спустил сорочку с ее плеч, обнажив налитые упругие груди. Розовые соски стали твердыми и выступали вперед. Мартин взирал на все это великолепие жадными глазами.
– А мне кажется, что она тут совсем не к месту, – мягко проговорил он и медленно провел пальцем по груди вниз к соску. Абби испытала острое наслаждение, которое стало быстро охватывать каждую клеточку ее тела. – Ты не согласна?
Останови его! Останови его, ради Бога! – уговаривала себя Абби. Но Мартин уже целовал ее в губы, в шею… Молодая женщина в отчаянии закрыла глаза, понимая, что ничего не может сделать с собой, потому что это было бы выше ее сил.
– А что там у нас дальше? – прошептал Мартин, спуская сорочку ниже. Абби по-прежнему лежала не сопротивляясь. – Ммм? – Губы Мартина покинули ее шею и заскользили вниз. – Что там?
О Боже, помоги мне, мысленно простонала Абигайль, воля которой была сейчас полностью парализована. Она опустила глаза на темноволосую голову Мартина, которая находилась уже на уровне ее грудей. Ее пронзило током, когда он взял губами торчащий сосок и втянул его в рот. Он ласкал языком набухший, твердый бутон, не выпуская его из губ. Женщина испытывала такое непередаваемое наслаждение, что у нее даже кружилась голова.
Не отрывая губ от нежной женской груди, Мартин рукой задрал подол ее ночной сорочки, открыв мягкие округлые бедра. В предвкушении любви, Абигайль с готовностью раздвинула их, одновременно раскрыв затуманенные страстью глаза. Мартин, полулежавший на ней, находился уже в состоянии полного возбуждения.
– Бог мой, женушка, – с трудом выдавил из себя он. – Я больше не могу. Я хочу тебя, Абби. Я безумно хочу тебя!
Она в изнеможении откинула голову назад, когда пальцы мужа начали ласкать внутреннюю поверхность ее бедер.
– Скажи, что ты тоже очень хочешь меня, – настойчиво произнес он. – Ну же!
– Я…
Вдруг в комнате раздался пронзительный звонок телефона. Глаза Абигайль испуганно распахнулись, и она увидела, что Мартин торопливо пытается развязать узел на полотенце, обтягивающем его бедра.
– Пусть звонит, – прохрипел он.
– Я… я не могу. Я должна ответить.
– Нет! – мучительно выкрикнул Мартин и начал целовать шею Абигайль.
Господи, что я делаю? – в беспомощном отчаянии подумала Абби. Это же может звонить мама, которая сходит с ума, не зная, куда исчезла ее дочь с собственной помолвки! Мысль о матери, воображающей самое худшее, подействовала на нее, как удар хлыстом. Несмотря на свое необычайное возбуждение, она все же нашла в себе силы подавить неумолимый зов требовательной плоти…
– Нет! – крикнула Абигайль почти в испуге, спасаясь от эротических поцелуев Мартина. Он вдруг замер, глядя на жену потемневшими от еле сдерживаемой страсти глазами. Какое-то мгновение ей казалось, что Мартин проигнорирует ее требование, снова повалит на подушку и сладострастными поцелуями подчинит своей воле.
И ты бы, конечно, стала обвинять его, что он взял тебя силой. Не так ли, Абигайль? – спросила она себя, понимая, что такое утверждение было бы ложным.
Но Мартин по-прежнему ничего не предпринимал, чтобы удержать ее на месте. Он молча позволил жене высвободиться из своих объятий, и она, пряча от него виноватые глаза, бросилась в гостиную и схватила трубку.
– Алло?
Это и в самом деле была мать.
– Абигайль! Ну слава Богу! Где тебя носит?
– Я дома, мама, – без всяких эмоций ответила та. – Ты что, забыла, куда ты звонишь?
