- А я, если позволите, вас оставлю, - обрадовался Оливер Морган и, поклонившись гостям, направился к двери. - Мне надо еще много прочитать.
Октавия проводила его до дверей:
- Спасибо, папа, что принял на себя удар.
- Не за что, дочка. По правде сказать, мне все это даже понравилось. Как ни странно. - И, усмехнувшись, добавил:
- Но вам с Уорвиком надо быть осторожнее.
Октавия пристально посмотрела на отца. Имел ли он в виду историю с грабителями? Или все же Ригби и Лакросс были здесь?
- Папа, а другие гости до нас приезжали?
- Вроде бы нет. - Оливер покачал головой. - Разве что увидели, что хозяйки нет дома, и ушли еще до того, как я спустился вниз.
Октавии не приходило в голову, что отец может ей лгать, и она успокоилась:
- Спокойной ночи, папа.
Она поцеловала его, и старый ученый вышел. Октавия быстро перевела взгляд на мужа. Может быть, он выяснил, приходили ли Ригби и Лакросс. Руперт едва заметно покачал головой и тут же углубился в игру.
Октавия направилась к графу Уиндхэму. Проходя мимо Лоутона, она задержалась. Виконт так увлеченно спорил, какой язычок появится у пламени раньше - оранжевый или голубой, - и так пристально смотрел на огонь, что не заметил хозяйку. Когда Октавия двинулась дальше, в ее кулаке был зажат лорнет виконта.
- Граф Уиндхэм, а вы не хотели бы поспорить, как поведет себя пламя? - Она оперлась о мраморную крышку столика. Потом еще ближе подошла к Филиппу. Лорнет остался лежать на мраморе.
- Лоутон готов держать пари на что угодно. Вот хотя бы с какой скоростью сбежит с оконного стекла дождевая капля, - покачал головой Филипп.
- Он такой не один, - возразила Октавия. - О мужчине, если он не кидается в спор по всякому пустяку, часто говорят, что он нерешителен. - Октавия заговорщицки улыбнулась. - Так славно, что по крайней мере хоть вы не следуете любой принятой в обществе глупости.
Рука Октавии коснулась его руки, а лицо оказалось так близко, что граф мог вдыхать аромат ее волос и тела.
- Так вести себя может лишь очень мудрый и храбрый человек.
Поистине она ни на кого не похожа, думал граф. Даже с таким изящным кокетством мне никогда не приходилось сталкиваться. Естественна в непосредственности, обещаниями не торопит желание. К своему удивлению, Филипп обнаружил, что готов играть по ее правилам. Если бы любая другая женщина оттягивала решительную развязку так, как Октавия Уорвик, он взял бы ее силой или отказался от нее. Но она обворожила его, окутала пленительными нитями улыбок и поцелуев, тая при этом страсть глубоко внутри.
Филипп посмотрел в другой конец гостиной на мужа Октавии - выражение его лица показалось ему непроницаемым. От этого человека веяло холодом, а странная улыбка, с которой он часто обращался к Филиппу, вызывала отвращение, смешанное со страхом: казалось, в ней был яд. Граф Уиндхэм приезжал в этот дом только ради Октавии. Мысль о грядущем наслаждении примиряла его с необходимостью быть в обществе человека, которого он ненавидел и даже боялся.
Октавия улыбалась, а рука се слегка поглаживала полу сюртука. Филипп почувствовал волнение. Он посмотрел на нее сверху вниз: на красивом лице лучились золотистые, как у тигра, глаза.
- Прошу на ужин. - Октавия заметила, что в дверях выжидательно застыл Гриффин. - Я проголодалась, милорд. Не соблаговолите ли меня проводить?
- С радостью, мадам. - Филипп с поклоном предложил ей руку.
Они тронулись к дверям, а на полу остался лежать расшитый шелковый носовой платок графа. Когда они проходили мимо столика, о мраморную крышку негромко звякнул золотой соверен.
