- В качестве вознаграждения, лорд Персиваль, обещаю танцевать с вами кадриль на первом же подписном балу.
- А остальным? - возмутились двое других. - Какое вознаграждение полагается нам?
- Ну что ж. - Октавия перевела на них ласковый взгляд. - Когда вечером вы сядете играть в фараон, я встану между вами и буду приносить удачу.
Свита наконец отстала, оставив ее наедине с Филиппом.
- Свернем на боковую дорожку, - предложила сам. - Иначе то и дело придется заговаривать со знакомыми. Бассет, подожди здесь, подержи лошадь графа.
- Слушаюсь, миледи. - Лакей опасливо принял поводья.
- Вы не боитесь, что станут шептаться, если вы пойдете со мной без сопровождения? - поинтересовался граф.
- Ах, граф Уиндхэм, о нас уже и так шепчутся. Октавия произнесла это так равнодушно, что Филипп на секунду замолчал, не зная, что ответить, но потом улыбнулся:
- Я тоже так думаю.
Он притянул Октавию к себе. По обыкновению она стерпела поцелуй. Октавия действовала, как механизм: издавала звуки, которые должны были означать удовольствие, когда его губы прикасались к ее губам, водила руками по его груди - словом, изображала страсть. Теперь ей это было легче. Теперь, когда она знала, что предстоит только притворяться. И все же ее рука, как обычно, скользнула по жилету, нащупала потайной карман. Пальцы застыли на маленьком кружочке, спрятанном против сердца.
Филипп отстранился, стиснул меж ладонями ее лицо, в его глазах появился жадный блеск.
- Ты придешь ко мне домой!
- Нет, - быстро ответила Октавия. - Нет, дорогой, пусть у нас будет какое-нибудь свое место, где нам никто не помешает.., и мы сможем насладиться друг другом.., насладиться. - Ее язык прошелся по губам Филиппа. - Насладиться так, чтобы нас никто не прерывал.
От этого намека на прошлую неудачную попытку лицо графа потемнело, но Октавия продолжала щебетать:
- Одно такое место я знаю. Дом моей старой няни. Там мы будем одни. Она для нас все приготовит, а перед нашим приходом уйдет. - Октавия сжала его руку. - Разреши, я все устрою. Это доставит мне удовольствие!
- Ты и раньше устраивала такие вещи? - В его голосе послышалась нотка отчуждения.
- Нет, милорд. - Октавия покачала головой. - Но мне кажется, я знаю, как сделать, чтобы нам было приятно.
Филипп улыбнулся и погладил ее руку.
- Что ж, когда так сильно чего-нибудь желаешь, получаешь удовольствие от предвкушения.
Его глаза загорелись хвастливым огнем, а губы сложились в самодовольную улыбку. Как он смеет воображать, что ей хоть на секунду пришло в голову его пожелать! Вообразить, что он способен доставить ей наслаждение? Ей - женщине, привыкшей к любви Руперта Уорвика! Его радостному смеху и всепожирающей страсти!
Ярость промелькнула в глазах, но на губах застыла улыбка, и Филипп Уиндхэм увидел только то, что пожелал увидеть.
- Хорошо, - согласился он.
- В среду. - Язык Октавии вновь зазывно прошелся по его губам. - В среду после полудня. Да?
- Превосходно.
- Тогда в два часа я заеду за тобой в закрытой карете.
- В два часа.
Граф проводил ее к ожидавшему слуге.
- Неужто это прекрасная Октавия? - Трубный возглас возвестил о появлении принца Уэльского, восседавшего на рыжем коне, круп которого, казалось, прогнулся под тяжестью седока. - Милая леди, вы просто бальзам на сердце. Неважный наездник, принц так сильно натянул поводья, что животное попятилось и закружилось на дорожке. - Приветствую тебя, Уиндхэм, - рассмеялся он, - и сразу же прошу удалиться. Ты достаточно долго узурпировал нашу даму.
- Как вам будет угодно, сэр. - Поднося руку Октавии к губам, граф не скрывал насмешки. - До свидания, мадам. Увидимся в следующий раз.
- В следующий раз, - ласково согласилась она. Граф Уиндхэм без дальнейших промедлений откланялся, а на Октавию обрушился поток напыщенных комплиментов и плоских шуток. Принц и его свита наперебой соревновались друг с другом.
Домой Октавия вернулась к полудню. От принужденных улыбок во время бесконечной прогулки с державным кавалером ее губы одеревенели.
- Гриффин, мистер Морган дома?
- Да, миледи.
Дворецкий всем своим видом показывал, как трудно ему сдержаться. Октавия сняла перчатки и вздохом дала понять, что он может излить душу.
- А Фрэнк?
Гриффин вобрал в себя воздух.
- Не могу сказать точно, мадам. После завтрака он не явился на урок к мистеру Моргану, и я поймал его за руку, когда он брал серебро. Только не успел с ним разобраться, мадам, потому что он вырвался и убежал. И с тех пор я его не видел.
- Ты хочешь сказать, что он воровал серебро? - не веря собственным ушам, перепросила Октавия. Впрочем.., почему это должно ее удивлять?
- Он клал в карман две чайные ложки; я поймал его с поличным. К тому же в последнее время стали пропадать вещи у слуг.
- Боже! - недовольно нахмурилась девушка. - Я переговорю с лордом Уорвиком. Если Фрэнк объявится, то приведи его сразу же ко мне.
Все еще хмурясь, она поднялась к отцу. Фрэнк неизбежно должен был красть. Маленький невоспитанный звереныш - им руководит лишь инстинкт выживания. Разница между ним, Октавией и Рупертом лишь в том, что Фрэнк не знает другого мира, а они выбрали преступление сознательно, и лишь для того, чтобы покинуть преступный путь.
- Доброе утро, папа. Гриффин мне сказал, что Фрэнк не пришел на урок.
- Не пришел. Вообще ему не очень нравится дисциплина, - безмятежно ответил Оливер, целуя дочь. - Слишком много думает о том, где бы достать поесть, и это отвлекает от учебы.
- Но его здесь кормят. - Октавия села на низкий табурет рядом с отцом. Он это прекрасно знает.
- Знать и доверять не одно и то же. Я сомневаюсь, чтобы из этого парня тебе удалось сделать образцового гражданина.
- Ты говоришь точно как Гриффин.
Отец улыбнулся и ласково погладил Октавию по голове.
- А где в последние дни пропадает твой муж? Мне недостает его общества.
- Какие-то дела в Сити, - уклончиво ответила девушка. - Я и сама его почти не вижу.
Оливер с готовностью переменил тему разговора и стал весело болтать о пустяках, но стоило дочери закрыть за собой дверь, как вся его живость прошла, и он в раздумьях опустился в кресло. Что-то происходило между Октавией и Рупертом Уорвиком. Ни один из них не говорил, даже не намекал на неприятности, но холодности друг к другу они скрыть не могли. Старик чувствовал, что дочь несчастна. Но каждый раз, когда его подмывало задать ей вопрос, пересиливала боязнь услышать неприятный ответ. Пусть все идет как идет, а там будет видно.
Оливер беспокойно подошел к окну. Со стороны конюшни к дому приближался Руперт - на плечах дорожный плащ с капюшоном, в руках хлыст. Оливер Морган не мог разглядеть выражения его лица, но что-то в нем встревожило старика. Руперт поднялся по ступеням, перед ним распахнули дверь, и он исчез из виду.
Внизу Руперт отдал Гриффину плащ, и в этот момент на лестнице появилась Октавия.
- У нас неприятности с Фрэнком, - начала она без всякого предисловия.
