то сможет приехать.
Он перестал кашлять, пронзил Джейн взглядом.
— Тебе не двадцать четыре. Мы оба знаем, что ты прожила на свете никак не меньше двадцати восьми. А теперь иди сюда и покажи, чему научили тебя эти фильмы. Разогрей меня. Если мне понравится, я, может, и передумаю.
Больше всего на свете Джейн хотелось послать его ко всем чертям, но она сдержала негодование, напомнив себе, зачем пришла. Но как ей увлечь его? О прелюдии она не думала, почему-то решив, что он сразу взгромоздится на нее, выполнит свои обязанности и скатится, как делал Крейг.
— И как вы предпочитали разогреваться в прошлом?
— Ты принесла с собой хлыст? Джейн почувствовала, что краснеет.
— Нет.
— А наручники? — Нет!
— Черт. Впрочем, это и не важно. Чего мне тебя ограничивать? — Он уселся в самое большое кресло, вялым взмахом руки подозвал Джейн. — Иди сюда, Розибад, и… как это говорят… импровизируй. Надеюсь, мне понравится то, что ты придумаешь.
Может, показать ему эротический танец, подумала Джейн. Перед зеркалом она танцевала неплохо, но при людях терялась. А может, показать что-нибудь из аэробики, не зря же она регулярно ходила на занятия.
— Вы не могли бы включить музыку? Что-нибудь из вашего любимого…
— Конечно. — Кэл поднялся, направился к стереосистеме. — Думаю, у меня есть музыка волосатиков. Готов спорить, пэ-сэ-сэ любят такую музыку.
— Пэ-сэ-у.
— А разве я сказал иначе? — Кэл поставил компакт-диск, вернулся к креслу, сел. Зазвучал «Полет шмеля» Римского-Корсакова. По ее разумению, эта мелодия никак не тянула на соблазняющую, но она могла и ошибаться.
Она попыталась подстроиться под быстрый ритм, и у нее получилось — вероятно, тому содействовали таблетки. Волосы разметались, щеки раскраснелись, но Кэл все так же пренебрежительно смотрел на нее, ничем не проявляя нарастающей страсти. Джейн подумала, а не сложиться ли ей по ходу танца пополам, достать до пальцев ног, но решила, что смотреться это будет не очень. Кроме того, она не могла этого сделать, не согнув колени. Короче, ничего нового придумать она не могла, продолжая размахивать руками и поворачиваться из стороны в сторону.
Кэл положил ногу на ногу, зевнул.
Она покрутила бедрами.
Он посмотрел на часы.
Бесполезно. Джейн замерла, предоставив шмелю продолжать полет в одиночестве.
— Я все жду, когда ты сядешь на шпагат, — усмехнулся Кэл.
— На людях я танцую не очень хорошо.
— Наверное, тебе следовало уделять видеопросмотрам больше времени. Не помешала бы и пара старых фильмов с Джоном Траволтой. — Кэл поднялся, подошел к стереосистеме, уменьшил громкость. — Могу я говорить с тобой откровенно, Розибад?
— Пожалуйста.
— Ты меня не возбуждаешь. — Он сунул руку в задний карман, достал бумажник. — Давай я дам тебе на чай, и мы расстанемся.
Джейн едва не расплакалась, что случалось с ней крайне редко. Он собирался выгнать ее, и она теряла шанс стать матерью ребенка своей мечты. От отчаяния у нее сел голос.
— Пожалуйста, мистер Боннер, вы не можете меня выгнать.
— Еще как могу.
— Вы… из-за вас меня уволят. Агентство очень дорожит таким клиентом, как «Старз».
— Если дорожит, то почему прислали такую, как ты? Всякому ясно, что шлюха ты никакая.
— В городе… съезд. У них нехватка опытного персонала.
— Ты хочешь сказать… мне прислали того, кто был под рукой?
Она кивнула.
— А если они узнают, что вы остались мной недовольны, меня уволят. Пожалуйста, мистер Боннер, мне нужна эта работа. Если меня уволят, я потеряю льготы.
— У тебя есть льготы?
Если у проституток не было льгот, они, несомненно, от них не отказались бы.
— Агентство оплачивает стоматолога, а мне должны ставить коронку. Не могли бы мы… Не могли бы мы пройти в спальню?
— Даже не знаю, Розибад.
— Пожалуйста! — В отчаянии она схватила его за руки. Закрыв глаза, притянула их к своей груди, прижала ладонями.
— Розибад?
— Да?
— Что ты делаешь?
— Даю вам… пощупать мою грудь.
— Понятно. — Руки его оставались неподвижными. — Слушай, а эти видеокассеты не подсказали тебе, что сначала следует раздеться?
— Пиджак очень тонкий, поэтому я уверена, что разницы никакой нет. Вы ведь уже поняли, что под пиджаком голое тело.
Жар от его ладоней пробивал шелк, обжигая кожу. Она не решилась представить себе, что испытала бы, если б шелкового барьера не было.
— Если хотите, можете подвигать руками.
— Спасибо за предложение, но… слушай, а когда ты собираешься открыть глаза?
Джейн и забыла, что глаза у нее закрыты, веки тут же взлетели вверх.
А вот этого делать не стоило. Кэл стоял так близко, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо. На таком расстоянии все расплывалось у нее перед глазами, но она все-таки разглядела, что рот у него еще более жесткий, чем она думала. Увидела она шрам на подбородке, еще один на лбу. И мышцы. Стальные мышцы. Едва ли кому из преподавателей или одноклассников хватило бы духа издеваться над ребенком такого мужчины.
Это мои качели, зубрила! Слезай, а не то двину.
У Джейни мозги лезут через уши… У Джейни мозги лезут через уши…
Пожалуйста. Почему бы нам не пойти в спальню? Она опустила руки, а он медленно убрал свои с ее грудей.
Тебе действительно этого хочется, не так ли, Розибад? Она кивнула.
Он молча смотрел на нее, ледяные глаза воина не выдавали истинных чувств.
— Меня купили, мне заплачено, — напомнила она.
— Это точно.
Он вроде бы раздумывал. Джейн терпеливо ждала, не торопила медленную работу его мозга.
— Почему бы тебе просто не вернуться к работодателю и не сказать, что все прошло как надо?
— У меня все написано на лице. Они сразу поймут, что я лгу.
— Получается, другого пути нет?
У нее появилась надежда.
— Боюсь, что нет.
— Хорошо, Розибад, твоя взяла. Наверное, лучше нам подняться наверх. — Он подсунул указательный палец под розовый бант. — Ты точно не принесла с собой наручников?
Она шумно сглотнула слюну, почувствовав горлом его пштец.
— Точно.
— Тогда пошли.
И потянул за ленту, потащив ее за собой. Словно собаку за ошейник. Ее сердце билось, как паровой
