— Возможно, Этан в этом вопросе не лучший советчик.
— Он — ее пастор!
Она с трудом подавила желание закатить глаза. И вместо этого принялась терпеливо разъяснять очевидное:
— Вы с Этаном — лица заинтересованные, так что советоваться с вами никак нельзя.
— Да, наверное. — Он взял со стола ключи. — Просто не понимаю, как такое могло случиться.
Вглядываясь в озабоченное лицо Кэла, Джейн желала Линн и Джиму поскорее уладить возникшие разногласия, отравляющие жизнь не только им, но и их детям. Кэл и Этан любили родителей. Нелады в семье напрямую отражались и на них.
Вновь она задалась вопросом, что же произошло у Линн и Джима Боннеров. Долгие годы вроде бы им удавалось жить в любви и согласии. Что разделило их именно теперь?
Джим Боннер широким шагом вошел в обеденный зал «Синий хребет» в «Гроув парк инн», самом известном отеле Эшвилла. Линн всегда нравился этот отель, поэтому Джим и выбрал его для встречи. Надеялся, что приятные ассоциации помогут растопить упрямое сердце его жены.
«Гроув парк инн» построили в начале века для богатых людей, жаждущих укрыться от летней жары. Здание, возведенное из громадных гранитных валунов на склоне горы Заходящего солнца, одним, казалось прекрасным, другим уродливым.
Войдя в выдержанный в деревенском стиле зал, Джим сразу заметил Линн, сидящую за маленьким столиком у высокого окна, из которого открывался вид на горы. У него защемило сердце.
Встречаться с ней в доме на горе Страданий он отказывался. Только говорил по телефону да изредка издали поглядывал на нее, когда она приезжала в город. Находил поводы заглянуть в церковь вечером в среду, когда она участвовала в заседаниях приходского совета, ловил взглядом ее автомобиль на стоянке у супермаркета.
Со своей стороны она всячески избегала встреч с ним. В дом заезжала только в то время, когда он вел прием в клинике или обходил больных. И Джим очень обрадовался, когда она согласилась на сегодняшнюю встречу.
Но радость, испытанную им при виде Линн, тут же накрыла волна раздражения. Прошедший месяц нисколько не изменил ее, он же чувствовал себя немощным стариком. Она приехала в лавандовом шерстяном жакете, который ему очень нравился, шелковой блузке и длинной юбке. В ушах сверкали большие серебряные серьги. Отодвигая тяжелый деревянный стул, чтобы сесть напротив нее, Джим пытался убедить себя, что под глазами у Линн мешки от бессонницы, но скорее всего дело было в игре света, падающего через окна.
Она удостоила его вежливым кивком, каким обычно приветствовала незнакомцев. Куда подевалась веселая деревенская девчонка, которая хохотала без умолку и украшала обеденный стол одуванчиками?
Подошел официант, Джим заказал два бокала их любимого вина, но Линн тут же перебила его, попросив принести ей стакан диет-пепси. Официант отбыл, и Джим вопросительно посмотрел на жену.
— Я поправилась на пять фунтов, — объяснила она.
— Ты же проходишь курс гормонозамещающей терапии. И не можешь не прибавить в весе.
— Дело не в таблетках, а в стряпне Энни. Она полагает, что любое блюдо, приготовленное не на масле, несъедобно.
— Как я понимаю, лучший способ сбросить эти пять фунтов — вернуться домой.
Она ответила после короткой паузы:
— Гора Страданий всегда была моим домом.
Джим почувствовал пробежавший по его спине холодок.
— Я говорю о твоем настоящем доме. Нашем доме. Вместо ответа она уткнулась в меню. Официант принес напитки, принял заказ. Ожидая, пока принесут еду, Линн говорила о погоде, о концерте, на котором побывала неделей раньше. Напомнила Джиму о том, что надо отрегулировать кондиционер, упомянула о строительстве новой дороги. Джим чуть не плакал. Куда подевалась свойственная этой прекрасной женщине искренность? Теперь слова только скрывали мысли. Она сознательно избегала семейной темы, но Джим знал, что от разговора о сыновьях она не увильнет.
— Вчера вечером Гейб позвонил из Мексики. Похоже, никто из братьев не сказал ему о твоем переезде.
Брови Линн озабоченно сдвинулись.
— Ты тоже ничего не сказал, не так ли? У него хватает своих проблем. Чего вешать на него еще и наши?
— Нет, я ничего ему не сказал.
На ее лице проступило облегчение.
— Я так за него волнуюсь. Лучше бы он вернулся домой.
— Может, и вернется.
— Я волнуюсь и из-за Кэла. Как он тебе?
— По-моему, хорошо выглядит.
— Не просто хорошо. Вчера я видела его в городе. Никогда он не был таким счастливым. Я этого не понимаю, Джим. Вроде бы он всегда разбирался в людях, а эта женщина обязательно сломает ему жизнь. Почему он не видит ее такой, какая она есть?
При мысли о новой невестке Джим помрачнел. Несколько дней назад он столкнулся с ней в городе, так она прошла мимо, словно его и не существовало. Она отказывалась прийти в церковь, отклонила приглашения лучших дам города, даже не появилась на торжественном обеде, который устроили в честь Кэла и Джейн. Если она кому и уделяла время, так только Кевину Такеру. Пожалуй, его сыну действительно не повезло с женой.
— Я этого не понимаю, — повторила Линн. — Как он может быть счастлив, женившись на такой… такой…
— Холодной суке.
— Я ее ненавижу. Ничего не могу с собой поделать. Она причинит ему боль, а он этого не заслуживает. — Брови вновь насупились, голос чуть подсел, указывая, сколь сильно она расстроена. — Все эти годы мы ждали, что он женится на милой девушке, которая будет его любить, и посмотри, кого он выбрал — женщину, которой не нужен никто, кроме нее самой. — Она взглянула на мужа полными тревоги глазами. — Если бы мы могли хоть что-нибудь сделать.
— Мы не можем разобраться между собой, Линн. Где уж нам помогать Кэлу.
— Кэл — другое дело. Он… он ранимый.
— А мы — нет?
— Я этого не говорила. — Она попыталась уйти от прямого ответа.
Горечь переполнила его грудь.
— Надоела мне эта игра в кошки-мышки. Предупреждаю тебя, Линн, долго так продолжаться не может. Я этого не потерплю.
Он мгновенно понял, что допустил ошибку. Линн не любила, когда ее загоняли в угол. Его агрессивность в этих случаях наталкивалась на ее непоколебимое упрямство. Вот и теперь она взглянула ему в глаза.
— Энни просила передать тебе, что она не хочет, чтобы ты звонил в ее дом.
— Тяжелое дело.
— Она очень сердита на тебя.
— Энни сердита на меня с той поры, когда мне исполнилось восемь лет.
— Это не правда. Просто болезни не прибавляют ей хорошего настроения.
— Ей бы сразу полегчало, если б она клала в еду поменьше масла. — Джим откинулся на спинку. — Знаешь, почему она не хочет, чтобы мы общались? Ее все устраивает. Ты живешь на горе Страданий, заботишься о ней. Она постарается, чтобы все так и осталось.
— Ты так думаешь?
— Абсолютно в этом уверен.
