Он замолчал.
Секунды текли. Одна за другой.
— И всего-то? — спросил Этан.
Кэл кивнул.
Кевин повернулся к Джейн:
— Слушай, Джейн, он говорит, что мы стоим на пути. Если б нас не было, ты бы ушла с ним?
— Нет.
— Извини, Бомбер. Ты должен придумать что-то еще.
Кэл злобно глянул на Кевина:
— А не убраться ли тебе отсюда? Тебя это никоим боком не касается. Я серьезно, Такер. Я хочу, чтобы ты ушел. Сейчас же!
Джейн видела, что Кевин готов противостоять Кэлу лишь до определенного предела, и предел этот уже достигнут. Он начал подниматься, но слова Энни пригвоздили его к стулу:
— Он тут не лишний, и он остается!
Кэл резко повернулся к ней:
— Он — не семья.
— Он — будущее, Калвин, то самое будущее, в которое ты не хочешь заглянуть.
Ее слова разъярили Кэла. Он выхватил из кармана ключи, швырнул их Кевину, который поймал их на лету, вскочив со стула.
— Извините, миссис Глайд, но я только что вспомнил, что у меня назначена важная встреча.
Джейн метнулась к нему, наконец-то увидев свет в конце тоннеля.
— Я пойду с тобой. Все замерли.
— Это… — Кевин запнулся, — крайне неудачная идея.
— Сядь, Джейн, — веско, как и положено отцу, отчеканил Джим. — На самолет ты все равно опоздала, так что тебе лучше выслушать Кэла. Кевин, благодарю тебя за участие.
Кевин кивнул, сочувственно улыбнулся Джейн, озабоченно глянул на Кэла и ретировался.
Она упала на стул рядом с креслом-качалкой Энни. Кэл сунул руки в карманы, откашлялся, но обращался он по-прежнему к родственникам, а не к ней:
— Она думает, я добиваюсь ее только потому, что она не дается мне в руки, а получив свое, сразу потеряю к ней всякий интерес. Я говорил ей, что это не так, но она мне не поверила.
— Бороться за победу тебе нравится, — подтвердила Линн.
— Поверьте мне… просто жить с женщиной, которая пытается создать общую теорию поля, — уже борьба. Представьте себе, каково видеть математические формулы на первой странице только что полученной утренней газеты, на списке покупок? Или на еще не вскрытой коробке овсяных хлопьев?
— Я никогда не писала на твоих коробках с овсянкой! — Джейн вскочила со стула.
— Еще как писала. Прямо на моих «Лаки чармс».
— Ты все выдумываешь. Он все выдумывает! Признаю, иногда машинально пишу где придется, но… — Она замолчала, вспомнив, что несколько недель назад под руку попалась именно коробка «Лаки чармс». Села, сухо продолжила:
— Такие мелочи могут вызывать раздражение, но не более того.
— К твоему сведению, профессор, иногда я могу говорить с тобой, а ты, безо всякого предупреждения, переносишься куда-то далеко-далеко. — Он шагнул к ней. — То есть телом ты остаешься на прежнем месте, а вот сознание уходит в гиперпространство.
Она вскинула голову:
— Опять же, все это вызывает только раздражение, бороться тут не с чем.
— Я ее просто убью. — Кэл заскрежетал зубами, плюхнулся на диван рядом с родителями, посмотрел на брата. — Видите, с кем мне пришлось схлестнуться.
— С другой стороны, — глубокомысленно заметил Этан, — голая она очень даже хороша.
— Этан! — В ужасе Джейн повернулась к Линн:
— Не ищите в его словах чего-то предосудительного. То была случайность.
Глаза Линн широко раскрылись.
— Странная, однако, случайность.
— Вы уклоняетесь в сторону, — вмешалась Энни. — Лично я верю Калвину. Если он говорит, что любит тебя, Джейни Боннер, значит, так оно и есть.
— Я тоже ему верю, — поддержала мать Линн.
— И я, — поддакнул Джим.
Этан молчал.
Джейн смотрела на него как на спасителя.
Он не отвел глаз.
— Должен признать, Джейн, и у меня в этом нет ни тени сомнения.
Она-то убеждала себя, что они — ее семья, что они пекутся о ее интересах, а когда карты открылись, стало ясно, что кровь взяла свое. Не им просыпаться каждое утро с одним и тем же вопросом: а не сегодня ли ее муж потеряет к ней всякий интерес?
— Вы напрасно сотрясаете воздух. — Кэл наклонился вперед, уперся локтями в колени. — Главное в том, что она — ученый, а ученым требуются доказательства. Не это ли тебе нужно, Джейн? Ты хочешь, чтобы я доказал тебе истинность своих чувств, точно так же, как ты доказываешь справедливость тех уравнений, которыми исписан весь дом.
— У любви иные законы, — вставила Линн.
— Ее это не устроит, мама. Джейн нужно что-то весомое, что-то такое, что можно выразить ее уравнениями. И знаете почему? Потому что раньше ее никто не любил, вот она и не верит, что такое может случиться.
Она откинулась на спинку стула, словно он ударил ее. В ушах зазвенело, голова пошла кругом.
Кэл вскочил.
— Тебе нужны доказательства моей любви? Хорошо, я тебе их предоставлю. — Три шага, и он навис над ней. Без предупреждения подхватил на руки и понес к двери.
— Прекрати, Кэл! Опусти меня на пол!
Вскочила и Линн:
— Кэл, напрасно ты так.
— Я пытался все делать по-вашему, — отрезал Кэл. — Теперь пусть будет по-моему. — Пинком открыл дверь и вынес Джейн из дома.
— Сексом ты ничего не изменишь, — прошипела Джейн. Она пыталась отгородиться завесой злости, чтобы защитить свое разбитое сердце. Почему он не понимает: силовыми методами такие сложные вопросы не решить? Он рвал ее на части и, похоже, этого не чувствовал.
— Кто говорит о сексе? Или это фрейдистская оговорка? Она кипела от ярости, а он спустился с крыльца и зашагал по дороге. И хотя она не числила себя в весе комара, Кэл шел так, будто нес пушинку. Дыхание не учащалось, руки не дрожали. Так они и добрались до трех автомобилей.
Кэл опустил ее на землю перед джипом, достал из кармана три связки ключей, две бросил на капот джипа, с третьей увлек Джейн к «блейзеру» отца, стоявшему последним.
— Залезай в салон.
— Кэл, ты только оттягиваешь неизбежное.
Он втолкнул ее на пассажирское сиденье, захлопнул дверцу.
Джейн отвернулась к окну. Если она не будет настороже, он таки сломит ее волю, и она согласится остаться с ним. Это будет ужасно. Лучше вынести эту боль теперь, чем проходить через те же страдания вновь, когда он поймет, что ошибся.
«Ее это не устроит, мама. Джейн нужно что-то весомое, что-то такое, что можно выразить ее уравнениями. И знаете почему? Потому что раньше ее никто не любил, вот она и не верит, что такое может случиться».
Она отвергала заявление Кэла. Проблема его — не ее. Она не так глупа, чтобы отвергать истинную любовь. Может, он прав в том, что раньше ее никто не любил, но это не означает, что она не способна
