К тому же Голдвассер научил машину присовокуплять: 'Ваше величество'.
В последний вечер перед генеральной репетицией Голдвассер по собственной инициативе допоздна засиделся в новом корпусе - доводил 'ографы' до кондиции, устраивал на ночь белых мышей. Только он собрался выключить свет и уйти, как его взгляд скользнул по 'Пифии-1', Голдвассер вернулся и стал ее глубокомысленно созерцать. Ему казалось, что во многом она - гораздо более солидное и убедительное достижение, чем все его, Голдвассера, печальные схватки в родном отделе с вопросником по убийствам и с парализованной девушкой.
Он улыбнулся машине, погладил ее, и на какую-то секунду ему даже почудилось, будто машина в ответ замурлыкала. Он уселся перед клавиатурой и, опустив голову на руки, мечтательно глядел на нее до тех пор, пока она со всей мыслимой плавностью не раздвоилась у него в глазах, предоставив ему рассуждать о вакууме мысли в промежутке между двумя изображениями. Рука его машинально потянулась к клавишам, и он одним пальцем отстучал вопрос: 'Что такое хорошая жизнь?'
Он снова дал изображению раздвоиться. И тут на каждом изображении увидел нажатую клавишу. Он вздрогнул и выпрямился на стуле. Машина успела отпечатать:
'%'
'%'? Это еще что за этический совет? Не для того Голдвассер отлаживал машину, чтобы она выдавала загадочные ответы вроде '%'. А пока он хлопал глазами, появились новые буквы:
'Нп от? верл'.
Кровь чужеродной жидкостью застыла у него в венах. 'Нп от? верл' положительно сделало бы честь любой дельфийской пифии. К тому же машина не присовокупила 'ваше величество'. Голдвассер почувствовал себя доктором Франкенштейном. Творение его рук вышло из под его власти.
Машина продолжала печатать:
'Неч ссссссссссссссссссссссссссссссссссссбббб'.
Оправившись от шока, Голдвассер начал приходить в себя. Тут явно орудует чужая сила, естественная или сверхъестественная. В машину вселился бес. Голдвассер простер руки, трясущиеся от нервной дрожи, и неритмично отстучал на послушных клавишах:
'Кто там?'
Пауза. Потом машина отозвалась:
'Ннечего сссссооббббббщитть'.
Голдвассер уставился на эти слова, пытаясь их осмыслить. Машина вновь заработала по собственному почину:
'Нне нее ене нечего сообщить'.
Голдвассер стал делать выводы. 'Нп от? верл' - это, может быть, язык домовых, но ни одно сверхъестественное существо не скажет 'нечего сообщить'.
'Что вы затеяли?' - отстучал он.
Ответа не было. На мгновенье зажглась красная лампочка, датчик моральной интенсивности зарегистрировал было вялый один моисей, но на бумажной ленте не отразилось ничего.
'Ну?' - отстучал Голдвассер.
Машина заколебалась.
'П-по вполне понятным п-причинам, - отпечатала она, - не имею права разглашать сведения о своей работе'.
'Вот как?' - отстучал Голдвассер.
'Да', - подтвердила машина.
'Тогда я вам объясню, что вы делаете, - отстучал Голдвассер. - Вы посягаете на мою машину'.
Машина призадумалась.
'С-служу ее величеству к-королеве', - отпечатала она довольно сухо.
'Серьезно?' - не поверил Голдвассер.
'Да'.
'Ну, тогда дело другое'.
'Я забрался в эту машину в порядке исполнения служебного долга'.
'Чего?'
'Долга'.
'В таком случае, я вас выпущу'.
'Очень обяжете'.
Голдвассер поднял пульт машины. Из ее чрева вылез немолодой человек в плаще с поясом и мягкой фетровой шляпе Трильби.
- Добрый вечер, - сказал он.
- Добрый вечер, - сказал Голдвассер.
- Ну, мне пора.
- Вы не останетесь?
- К сожалению, тороплюсь.
- Правда? Что ж, если вам действительно надо...
- Очень мило с вашей стороны, что вы приглашали меня остаться.
- Может, как-нибудь в другой раз?
- С большим удовольствием.
- Доброй ночи.
- Доброй ночи.
Человек приподнял шляпу и юркнул в стенной гардероб, а дверцу за собой прикрыл тщательно, но с таким расчетом, чтобы осталась небольшая щелка, через которую можно было бы по-прежнему следить за Голдвассером.
'Усиленная служба безопасности в связи с королевским визитом', подумал Голдвассер. Он чувствовал, что защита у него на диво.
29
Как и следовало ожидать, на генеральной репетиции все пошло вкривь и вкось.
Впервые во плоти и крови явились все гости, которых пригласили пожимать королевскую руку. Была, естественно, большая группа из Объединенной телестудии во главе с Ротемиром Пошлаком и сэром Прествиком Ныттингом. Были директора строительных фирм. Были промышленники изготовители вычислительных машин, члены правительства и муниципалитета. Были представители фирм, поставлявших институту кровельные материалы, паркет, батареи центрального отопления, водопроводные трубы, электропроводку, оконные стекла, малярные краски, обои, аппараты электросварки, бетономешалки и строительные леса; представители подрядчиков от ассенизаторов и сантехников; представители поставщиков бумажной ленты и самописцев, фанеры и просмоленной бечевки; представители фирмы проката, предоставившей красный ковер, и представители компании 'Имперские товары для церемоний'. Все явились с женами.
Никто не знал, куда податься. Выжидательно слоняясь, они забрели в коридор, но миссис Плашков не могла перекрыть своим голосом общий шум, и они снова поразбрелись: жены - на поиски места, где можно присесть, мужья - на поиски уборных, к тому времени благополучно забитых досками и закрашенных под цвет стен. Все вполголоса осведомлялись друг у друга: 'Послушайте, какого черта, неужто здесь все терпят до вечера?' Это вводное замечание дало толчок великому множеству бесед, кое-кому удалось убедить кое- кого приобрести вычислительные машины или подписать контракты на застекление окон и вывозку нечистот. Один доверительно брал другого за локоть, и собеседники плутали среди неразберихи лестниц и чехлов, там, где рабочие заканчивали последнюю отделку всевозможных церемониальных сооружений, а жены плелись следом, толкуя о недостатках иностранной прислуги и о сравнительных преимуществах нефти перед углем для центрального отопления. Сэр Прествик Ныттинг вместе с постоянным вице-секретарем из министерства уселись на свежевыкрашенную скамью, и у обоих сзади на брюках появилось по зеленому пятну. Жена заведующего отделом сбыта бумажной ленты лишилась туфли, застрявшей в бетонной кашице. Малолетнюю дочку Чиддингфолда начало тошнить, и она, не выпуская букета из рук, заперлась в дамском туалете.
К тому времени как сотрудники института загнали для рукопожатий всех до единого в коридор, было уже поздно и в воздухе реяло заразительное чувство паники. Пробило три часа, а люди все еще толпились в
