Полотнища незашнурованной двери хлопали на ветру.
Двадцатый век! Его мечта. Тут он сможет питаться всю вечность.
Саренто захохотал и тут увидел Шэнноу. Старик доковылял до него и стоял, уставившись на башню.
- Мы далековато от ближайшего населенного пункта, - сказал Саренто, но у меня сколько угодно времени, чтобы отыскать его. Ну, Шэнноу, каково ощущать, что ты обрек моей власти целую планету?
- Сегодня я стал смертью, - сказал старик, устало повернулся и начал спускаться с пригорка.
Саренто впивал его отчаяние, но оно только усилило ощущение радости. Небо прояснялось, занималась заря.
Он снова посмотрел на ажурную башню и прикинул, что высотой она около ста футов. У ее подножия было что-то нагромождено, но Саренто не удалось рассмотреть, что именно. 'Да какая разница?' - подумал он. Наибольшее скопление людей находилось к северу.
'Пойду туда', - решил он. И тут ему вспомнились слова Шэнноу, словно будившие что-то в его памяти.
'Сегодня я стал смертью'.
Цитата из какой-то древней книги. Он нащупывал нужное воспоминание. А, да... 'Бхагават-гита'. 'Я стал смертью, сокрушителем миров'. Как уместно!
И еще что-то, но он не вспомнил и опустился на камень в ожидании рассвета, упиваясь своей новообретенной свободой. Верх ажурной башни был занят металлическим цилиндром величиной в сарай. Цилиндр заблестел в лучах восходящего солнца, и свет озарил всю башню. Теперь Саренто разглядел, что громоздилось внизу.
Матрасы! Десятки матрасов! Он улыбнулся и покачал головой. Кто-то уложил матрасы в двадцать пять слоев под башней. Что за нелепость!
Но цитата неотвязно преследовала его.
Сегодня я стал смертью.
И тут в его памяти словно вспыхнула молния: он все понял. А с пониманием на него нахлынула парализующая паника. Теперь он точно знал, где находится. И когда.
Ракетный испытательный полигон Аламагордо в Нью-Мексико, в 180 милях от Лос-Аламоса. Теперь, когда он вспомнил это, в его память хлынули и остальные факты. Матрасы были подстелены, когда атомную бомбу поднимали на канатах на место из опасения, что она сорвется и взрыв произойдет преждевременно.
Резко обернувшись, он поискал взглядом старика. Старик бесследно исчез. Саренто побежал, а в его памяти возникали все новые и новые факты.
Плутониевая бомба обеспечила взрыв, по мощности равный двадцати тысячам тонн тринитротолуола. Взрыв атомной бомбы высвобождает гигантское количество тепловой энергии, в самой бомбе температура достигает нескольких миллионов градусов, и возникает огненный шар.
Саренто мчался на крыльях ужаса.
Порожденные взрывом конвекционные потоки всасывают пыль и тому подобное в огненный шар, и образуется типичное грибовидное облако. Взрыв, кроме того, вызывает ударную волну, которая распространяется концентрически на несколько миль, обрушивая на своем пути все строения. Происходит испускание огромного количества нейтронов и гамма-лучей, и проникающая радиация поражает в радиусе воздействия взрыва все живое.
'Я не могу умереть! Я не могу умереть!'
Он находился в 127 ярдах от башни в 5 час. 30 мин. утра 16 июля 1945 года. Секунду спустя башня испарилась. На сотни ярдов вокруг нулевой точки, которой Оппенгеймер дал название 'Троица', песок пустыни оплавился в стекло. Порожденный взрывом шар раскаленного воздуха быстро поднялся на высоту в 35 тысяч футов.
В нескольких милях оттуда Дж. Роберт Оппенгеймер наблюдал, как образуется грибообразное облако. Вокруг все ликовали.
- Сегодня я стал смертью, - сказал он.
