держащийся за его руку маленький мальчик. 'Время остановилось?! Но разве это возможно?! Может, я сошёл с ума?!' - с ужасом думал Вячеслав.
Позади кто-то неожиданно хлопнул ладонью по столу. Гусев вздрогнул и быстро оглянулся. Звук хлопка раздался с его рабочего места, но за столом никого не было - Романенко сидел на прежнем месте всё в той же неподвижной позе.
Гусев с ужасом начал ощупывать вначале себя, а затем первые попавшие под руку предметы. На ощупь всё было обычным, но едва Вячеслав выронил из рук только что извлечённую из внутреннего кармана пиджака новую ручку, ему вновь стало страшно - ручка повисла в воздухе. Гусев испуганно наблюдал за тем, как она почти незаметно для глаз на какие-то доли миллиметра медленно опускается вниз. Вячеслав некоторое время даже боялся до неё дотронуться, словно из ручки могла ударить молния, но затем всё же пересилил себя и взял ручку пальцами. На ощупь ручка ничем особенным не отличалась, и Гусев возвратил её на прежнее место, достав из кармана расчёску. Решив поэкспериментировать, Вячеслав поднял расчёску и попытался бросить её вниз, разжав пальцы. Но расчёска, как и ручка, осталась висеть в воздухе.
Дико озираясь по сторонам, Гусев схватил стоявший поблизости стул и швырнул его к двери. Стул полетел с обычной скоростью, но, достигнув двери, взорвался на мелкие кусочки, которые разлетелись по всему кабинету и частично даже попали в коридор через возникшую в двери небольшую дыру. Одна из ножек пробила дверь насквозь и застряла как раз возле самой ручки.
Гусев подбежал к двери и распахнул её настежь. В коридоре под потолком висело несколько щеп то ли от стула, то ли от пробитой двери.
Вернувшись в кабинет, Гусев оделся и спустился вниз, где застал дежурного в позе застывшей мумии. Вячеслав подошёл и взял его за руку. Дежурный не подавал признаков жизни, глядя прямо перед собой ничего не видящими, стеклянными глазами.
Распахнув входную дверь, Вячеслав вышел на улицу. Пройдя несколько шагов, Гусев оглянулся - прямо за ним тянулся шлейф пара, который образовался из выдыхаемого им воздуха. Пар явно не собирался расплываться и от этого напоминал след реактивного самолёта.
Вячеслав обошёл сквер несколько раз, внимательно осматривая всё вокруг. Нигде не было заметно ни единого признака движения - мир замер, словно неожиданно превратился в статичную, трёхмерную фотографию. Гусев снял шапку и прислушался. Не было слышно ни одного привычного звука - только какие-то странные писки и громовые урчания.
Обойдя сквер вокруг памятника героям 1812 года, Гусев поравнялся с гуляющими дедом и внуком, которые, как и всё остальное, теперь застыли на месте. Вячеслав подошёл к ним вплотную и несколько раз помахал у них перед глазами рукой. В ответ не было никакой реакции, словно и старик, и мальчик превратились в каменные изваяния.
Неожиданно Вячеслав поймал себя на мысли, что ему хочется обязательно проделать над ними какую-нибудь шутку. Гусев аккуратно стащил вязаную, чёрную шапочку с головы старика и напялил её поверх коричневой, меховой шапочки мальчика. Засмеявшись, Гусев отступил на шаг назад, полюбовался на свою работу, но затем ему вновь стало страшно - окружающий мир был по прежнему мертвенно-спокойным и застывшим.
Оставив в покое старика и мальчика, Гусев зашагал по улице, внимательно осматривая всё вокруг. На улице стояли застывшие автомобили, из выхлопных труб которых вырывались замершие дымки выхлопных газов. По тротуарам 'брели' застывшие прохожие. Шутки ради, Гусев стащил с головы у замершей женщины её шапку и одел на голову мужчине, шедшему сзади. Мужскую шапку Вячеслав водрузил на голову женщины. Это его вновь рассмешило и хоть немного отодвинуло страх.
Дойдя до улицы Ленина, Гусев повторил этот трюк ещё раз. Страх отступал всё дальше. Вячеславу было всё равно: спит он, сошёл с ума или же бредит. В любом случае ему было интересно и пока не происходило ничего ужасного. На мгновение у Гусева даже возникло странное чувство, будто бы он-то и является настоящим повелителем этого загадочного мира. 'Если можно поменять шапки, то можно сделать и многое другое', - подумал Гусев и посмотрел на серое, не подающее никаких признаков движения небо.
Почувствовав голод, Вячеслав решил зайти в ближайший гастроном. Улица Ленина представляла собой ещё более странное зрелище: её заполонили десятки застывших автомобилей и сотни замерших в самых неестественных позах людей. Рассматривая по дороге в гастроном людей, стоящих на автобусной остановке, Вячеслав вдруг увидел мужчину, пытающегося подхватить падающую шапку. Самым странным было то, что шапка просто висела в воздухе. Гусев подхватил её и нахлобучил поверх шапки стоящего рядом милиционера. Чтобы проверить эффект невесомости, Вячеслав поджал ноги и... так и остался висеть в метре от тротуара. Вновь выпрямив ноги, Гусев отправился в гастроном, осторожно лавируя среди стоящих на остановке людей.
Вход в магазин загораживала высокая девушка, застывшая в дверях. Гусев поднял её на руки, перенёс в магазин, осторожно поставил на пол и подошёл к мясному отделу.
Перед кассой застыла продавщица - дородная, толстая тётка. С этой стороны прилавка толпились застывшие покупатели. Протиснувшись к весам, Гусев взял с чашки кусок взвешиваемой колбасы, а вместо неё положил туда банкноту в пять тысяч рублей.
То же самое он проделал в хлебном отделе и в вино-водочном, прихватив в карман в обмен на оставленную на прилавке тысячу четыре бутылки пива. 'Маловато, конечно, за пиво, но, с учётом платы за колбасу - более, чем достаточно', - решил Гусев и отправился назад в управление.
ГЛАВА ВТОРАЯ
СЛИШКОМ МНОГО ОШИБОК
Рассовав бутылки с пивом по карманам. Гусев шёл в управление, держа под мышкой хлеб и колбасу. Вокруг был всё тот же застывший, статичный город. 'А вдруг всё это - навсегда?! Вдруг я просто уже обречён жить в этом остановившемся городе?!' - неожиданно подумал Вячеслав и вновь почувствовал прилив ужаса.
Гусев ускорил шаг, а затем и вовсе побежал. Появился мелкий, едва заметный ветерок.
Подбежав к управлению, Гусев резко рванул наружную входную дверь на себя и, ворвавшись внутрь, решительно дёрнул вторую - внутреннюю. Дверь легко поддалась, но её стекло неожиданно со страшным скрежетом начала прорезать вначале маленькая, а затем всё более увеличивающаяся трещина. Гусев на мгновение удивлённо остановился, но затем вновь побежал к своему кабинету.
Часть обломков стула была уже возле самого пола, остальные продолжали висеть в воздухе. Сам стул прочно застрял в двери. Гусев дёрнул дверь своего кабинета и она... разломалась на две половины. Прикреплённая к завесам часть осталась висеть на прежнем месте, а другая половина, пронзённая стулом, поплыла к Вячеславу. Сообразив, что это именно он тащит дверь к себе, Гусев отодвинул половину двери в сторону, отпустил ручку и вошёл в свой кабинет.
Сев за свой стол, Вячеслав оглянулся на Романенко. Переведя взгляд на дверь, Гусев заметил, что всё вокруг стало двигаться гораздо быстрее. Оторвавшаяся половина двери подлетела к окну, расположенному на противоположной стороне коридора, а обломки стула, достигшие пола, вновь медленно поплыли вверх. Наконец, всё задвигалось ещё быстрее и со стороны дверей раздался грохот и звон разбившегося стекла. Оторванная половина двери, выбив окно, вылетела на улицу. Обломки стула посыпались на пол. Романенко одновременно испуганно и удивлённо вскочил со своего стула и посмотрел на дверь диким взглядом.
- Что это, Слава - взрыв?! - наконец, спросил он у Гусева.
Гусев сделал вид, что удивлён не меньше своего напарника:
- Не знаю.
Первым в коридор выскочил Романенко. Гусев последовал за ним. Из своих кабинетов на шум выбежали сотрудники других отделов. Шум раздавался и с первого этажа - оказалось, что там лопнуло стекло во внутренней входной двери. Дежурный божился, что мимо него никто не проходил, но после тщательного осмотра коридора удалось обнаружить чьи-то мокрые следы. Отпечатки подошв просматривались плохо, и их было всего три, но при замерах оказалось, что их обладатель носил 42 или 43 размер обуви. Ничего более существенного выяснить не удалось, но Вишневецкий запретил кому бы то ни было спускаться на первый этаж и вызвал кинолога с собакой. На втором этаже осмотр повреждений тоже не принёс каких-то особенных результатов. Во всяком случае, ясным было лишь одно - никакого взрыва не было, хотя и произошло нечто необъяснимое. Дверьми и окном тут же занялись эксперты-криминалисты, а остальные получили приказ сидеть по своим кабинетам.
Гусев попытался было напомнить Вишневецкому о своей встрече с Поповым, но тот запретил ему куда-либо отлучаться, приказав, чтобы Гусев попытался связаться с Поповым вечером.
- Как будто бы вечером мне больше нечем заняться! - в сердцах сказал Гусев, положив трубку после разговора с Вишневецким.
- Тарзан нервничает? - с деланной улыбкой спросил Романенко, хотя было хорошо заметно, что он никак не может придти в себя после всего случившегося.
- Сказал, чтобы я оставался на месте, а с Поповым встречался вечером! Хотя, конечно... Так и в барабашку верить начнёшь, - пояснил Гусев, нервно теребя в руках авторучку.
Вячеслав опасался, что его выдаёт сильное волнение, но Андрей, видимо, был взволнован ничуть не меньше его самого.
- Как думаешь - что это было? - спросил Романенко.
- Не знаю, Андрей - какая-то мистика! Ведь мы с тобой сидели за столами и вдруг в воздух взлетел стул, стоявший возле окна, пробил дверь, а затем половина двери, выбив окно вылетела во двор. Я не знаю, как это объяснить!
- Ты видел, как стул взлетел в воздух и пробил дверь? - спросил Романенко.
-
