- Моряки - это люди! - говорил он. - Но не всякие моряки - люди. Люди - это шведские моряки. Все прочие моряки, вместе взятые, не стоят и скиллинга. Шведский моряк - это моряк! Верно я говорю или неверно, отвечай мне, Якоб из погребка 'Веселые приятели'!
- Я бы хотел, гере лейтенант, быть моряком! - ответил Якоб. - С вашего разрешения, гере лейтенант, мне бы очень хотелось быть моряком. Если бы вы шли в Архангельск, я попросился бы к вам. Все-таки это военное плавание, гере лейтенант, в котором, несомненно, можно отличиться перед короной...
Лейтенант Бремс налил в свою кружку бренди, разбавил его пивом и выпил залпом.
- Ты не дурак! - сказал он, стукнув кружкой по столу. - Моряк хорошая работа. У моряка порою в кармане что-нибудь да позванивает, не правда ли?
Якоб кивнул:
- Конечно, гере! Но настоящий человек - это военный моряк!
- Ты умный парень! - сказал Улоф Бремс. - Может быть, в твоей жизни произойдет перемена...
Колыванец Якоб смотрел выжидающе.
- Да! Или я не буду лейтенантом! Вот как! Плесни-ка мне в стакан еще этой дряни!
Теперь он выпил бренди, не разбавляя его пивом.
- Якоб, ты долго будешь там сидеть? - крикнул трактирщик. - Меня разрывают на части, а он уселся...
Якоб нехотя пошел за стойку. Два матроса с фрегата 'Божий благовест' танцевали новый танец - алеманд. Один матрос изображал даму, другой кавалера. В погребке стоял густой хохот, 'дама' очень смешно кривлялась и показывала кавалеру свое благорасположение. А кавалеру, по всей видимости, она была противна, эта 'дама' с красным от пьянства носом и разодранным ухом.
К лейтенанту Бремсу подсел другой лейтенант с яхты 'Резвый купидон' Юхан Морат. Он был пьян до того, что не сразу узнал своего старого друга лейтенанта Бремса. Сначала он принял его за эконома эскадры, потом за своего родного брата.
- Тебе, как я думаю, пора на корабль! - сказал лейтенант Бремс.
- К черту! - ответил Морат.
- Ты зол? - спросил Бремс.
- Да, зол... Киты... какие киты? Такие киты разве бывают? Царь китов...
Подручный трактирщика Якоб опять подсел к лейтенантам. Улоф Бремс выпил еще бренди. Багровый от выпивки Морат ревел хриплым басом:
- Киты? Я не дурак, вот что! Я плаваю шестнадцать лет... Мы идем туда же, куда шли. Но нам нужно, чтобы никто не знал... Здесь все свои, слушайте меня, если хотите знать правду: зачем такому флоту идти на китобойный промысел? Где это видано? Только тупицы или молокососы могут верить сказкам о китовом царстве...
- Китовое царство есть! - сказал упрямый Якоб.
- А я говорю - нет! - крикнул Морат.
- Но вы все-таки идете на промысел? - спросил Якоб.
- Да, парень, мы идем на промысел! - крикнул краснорожий человек с серьгой в ухе. - И пусть я не буду Билль Гартвуд, если я не вернусь оттуда богатым, как сорок тысяч чертей с Вельзевулом впридачу...
За соседним столиком матросы сдвинули кружки:
- За русское золото в наших карманах!
- Вечная слава богатому!
- Да здравствуют архангельские киты!
- Мы не побрезгуем червонцами царя московитов...
- Вот слышите, что говорят люди! - крикнул Морат. - А они-то немало поплавали на своем веку.
И лейтенант Морат пошел пить со своими матросами.
- Все-таки в Архангельск? - задумчиво спросил Якоб. - Вы, он говорит, идете в Архангельск...
Лейтенант Улоф Бремс плохо видел своего собеседника. Иногда Якоб раздваивался в его глазах, потом вдруг превращался в самого шаутбенахта ярла Юленшерну, потом делался очень большим, походил на кита...
- Гере лейтенант! - попросил Якоб. - Возьмите меня на свой корабль.
Лейтенант широко улыбнулся, показывая желтые зубы:
- Нет ничего проще, парень. Имя Улофа Бремса кое-чего стоит на нашем флоте, клянусь своей шпагой...
- Вы обещаете, гере лейтенант?
- Что?
- Взять меня на свой корабль?
- Ребята, - крикнул лейтенант. - Ребята! Этот парень хочет быть нашим. Вот этот подручный трактирщика желает быть моряком! Что вы на это скажете?
Матросы повернулись к лейтенанту. Бремс велел Якобу подняться, чтобы все видели, каков он из себя. Якоб поднялся и спокойным, упрямым взглядом оглядел трактир.
- Я не пущу его! - крикнул трактирщик. - Зачем ему ваше море! Ему и здесь недурно. Эдак, если все пожелают быть моряками, то кто станет трудиться на суще...
Но трактирщику не дали говорить - Бенкт Убил друга запустил в него оловянной тарелкой, а Бирге Кизиловая нога замяукал кошкой, которой наступили на хвост...
- Ты должен хорошо угостить твоих будущих соплавателей! - произнес лейтенант. - Не пожалей этим дьяволам вашего пойла, и они станут тебе добрыми друзьями...
- Добрыми друзьями, - как эхо повторил Якоб и поднял над столом большую бутыль рома, оплетенную тонкими лозовыми прутьями.
Матросы, роняя скамьи и табуретки, рванулись к бесплатному угощению. Якоб не жалея наливал кружку за кружкой, и весь этот сброд пил за здоровье будущего моряка.
- Пусть всегда десять футов воды под килем! - засыпая в своем углу, бормотал лейтенант Улоф Бремс. - Надо пить только за десять футов...
Бубен забил джигу.
Новые гости вошли в трактир.
Якоб стоял, опершись плечом о плесневелую стену, и думал свою думу. Это сосредоточенное и угрюмое лицо вдруг вывело трактирщика из себя.
- Ты опять ничего не делаешь! - крикнул он. - Проклятый моряк! Пока что ты не получил своих денег и рискуешь не получить ни скиллинга, если не отработаешь нынешнюю ночь. Подай этим дьяволам джин и пиво...
Бубен все бил и бил джигу.
Трактирные девки в чепцах с пестрыми лентами плясали, высоко вскидывая ноги, чадили и трещали сальные свечи в ржавых железных подсвечниках, на каменном полу валялись черепки и кружки, растекалась большая ромовая лужа. Бенкт Убил друга таскался от стола к столу, вздымал кулак, поросший волосами, требовал:
- Угощай меня, потому что так велел Мартин Лютер.
- Мартин Лютер?
- Кто не любит вина, женщин и песни, тот останется дураком на всю свою жизнь, - так говорит Лютер. - А деньги у меня кончились. Как же мне исполнить заповедь?
4. ПРОЩАНИЕ СО СТОКГОЛЬМОМ
По скрипучим, истертым ступеням Якоб быстро поднялся в комнаты трактирщика. Отсюда, из окон этого высокого дома было видно море и узкие, яркие, развевающиеся на мачтах корабельные флаги. Уже взошло солнце, внизу шумел, просыпаясь, город, гремели по булыжникам колеса огромных, окованных железными полосами фур, ржали лошади торговцев углем, зеленщицы и молочницы выхваляли на разные голоса свои товары; было видно, как закусывают на ходу плотники, как пошли в порт таможенные писцы, как проехали сменять ночную стражу королевские драгуны. Из переулка, с корзиной свежих хлебцев подмышкою, пробежал знакомый подмастерье булочника Кринкера. С песней прошли каменщики, и старейшина их цеха мастер Доринг помахал Якобу рукою. 'Нынче зайдет выпить в долг стаканчик, другой, - подумал Якоб. - Магистр туго платит этим беднякам за их работу. Все меньше и меньше денег в Швеции'. За каменщиками прошли кузнецы со своими молотками, клещами и мехами на тачках. Много честных
