Что до виновницы скандала, госпожи де Монтессон, она сочла за лучшее разрыдаться, решив, что только так может выразить свое неодобрение.
Оставив отца с побелевшими от боли пальцами, а мачеху с лицом, мокрым от слез, новый владелец дворца, построенного Ришелье, удалился, чтобы сообщить двум своим женщинам, Мари-Аделаиде и госпоже де Жанлнс, радостную новость.
Узнав, что герцог Шартрский собирается пустить в Пале-Рояль торговцев, парижане были шокированы. Некоторые даже оскорбляли его, а Людовик XVI, восхищенный такой переменой отношения, пригласил Филиппа в Версаль. Он встретил его шуткой:
- Ну, кузен, - сказал он, - поскольку вы открываете лавочку, мы будем видеть вас только по воскресеньям...
Его сарказм не слишком задел герцога Шартрского, привыкшего к насмешкам. Он продолжал строить, отвечая на любую критику с таким юмором, что в конце концов склонил всех насмешников на свою сторону.
Однажды, когда ему сказали:
- Вы никогда не сможете завершить такое дорогое строительство. Он ответил:
- Не беспокойтесь. У меня полно материала - каждый норовит бросить в меня камень...
В июне 1782 года галереи Пале-Рояля были открыты для публики, которая валом повалила туда.
Филипп, собравший в галереях все виды развлечений, быстро превратил их в 'центр всех пороков'. Сотни проституток нашли здесь приют. Никто тогда не может даже представить себе, что эти молодые особы, вызывающе покачивавшие бедрами в аллеях Пале-Рояля, помогут однажды сокрушить монархию.
Таким образом у Филиппа под рукой были прелестные девицы, с которыми он мог проводить безумные ночи, как только его жена и госпожа де Жанлис отправлялись спать...
Рано утром он возвращался к Стефани, которая по-прежнему оказывала на него сильное влияние. Однажды он назначил ее воспитательницей своих детей. Как только это стало известно, весь Париж просто со смеху докатывался, а остряки даже пустили слух, поскольку все теперь было возможно, что огромный герцог де Люинь будет, возможно, назначен кормилицей дофина...
Веселые песенки распевали на всех углах. Вот пример такого творчества:
Она в семье живет большой
И вертит всем и вся.
Пред гувернанткою такой снимаю шляпу я.
Исполнить всякий ее каприз спешит глава семьи,
Детишки, смирно, глазки вниз, ей вторят со скамьи.
Она и лекарь, и больной - актриса хоть куда!
Она вам тоже кое-что покажет, господа.
С ее талантами легко, не потеряв лица,
Учить детей одной рукой, другой - ласкать отца!
Так благонравна и скромна, хороший знает тон,
Но это видимость одна,
И место ей - притон!
***
Это было не очень любезно и очень обидно. Госпожа де Жанлис ответила своим обидчикам презрением и продолжила образовывать Филиппа согласно 'философским доктринам'. Она мечтала сделать из него народного героя. А для этого все средства были хороши. В 1784 году, восемь месяцев спустя после первого полета монгольфьера, она усадила своего любовника в корзину шара братьев Робер.
- Я собираюсь в Орлеан, - просто сказал герцог <Филипп получил право на этот титул после смерти своего отца, последовавшей в 1785 году.> толпе, пришедшей в парк Сен-Клу, чтобы проводить шар.
Увы, все пошло не так. Филипп, выбросивший весь балласт сразу, мгновенно оказался на высоте 3000 метров и вынужден был проколоть оболочку 'Каролины', чтобы спуститься.
Падение было головокружительным, приземление ужасным, а испуг свидетелей неописуемым.
И приземлился герцог не в Орлеане, а в парке Медона - весь Версаль хохотал.
Уязвленный Филипп поклялся, что на этот раз докажет двору, что с ним следует считаться...
И возможность вскоре представится ему.
Пока парламент глухо сопротивлялся королевской власти, Людовик XVI собрал 19 ноября 1787 года парламентариев в главном зале Дворца правосудия, чтобы заставить их издать указ, позволяющий выпустить 420-миллионный заем.
Герцог Орлеанский накачавшийся вином, 'чтобы оно зажгло его кровь и придало ему храбрости и дерзости, которых он был лишен от рождения', сел недалеко от короля. Когда некоторые друзья Филиппа спросили, будет ли эдикт поставлен на голосование, Ламуаньон ответил:
- Если бы король был обязан подчиняться воле большинства, именно оно диктовало бы законы, а не монарх, а это не согласуется с конституцией нашего правительства, это монархия, а не аристократия <По этому поводу биограф Филиппа пишет: 'Именно тогда было впервые произнесено слово, из-за которого пролилось столько слез и крови. Смысл, который в него вложили, является мрачным и странным примером наивности народов. 'Аристократами' всегда называли, ненавидя их за это, людей, наименее достойных этого звания.>.
Сторонники Филиппа запротестовали и потребовали голосования. Вместо ответа король встал и сказал:
- Я приказываю, чтобы этот эдикт был внесен в реестр моего парламента и исполнялся по всей форме и содержанию.
Не успел король сесть, как со своего места поднялся герцог Орлеанский. Все мгновенно затихли.
Голова его была начинена идеями госпожи де Жанлис, свою роль сыграло и вино. Филипп дерзко взглянул на короля и закричал:
- Это незаконно!
Никто еще никогда не смел публично критиковать короля Франции. Монарх был поражен. Он пролепетал:
- Это законно, потому что я так хочу!
Если бы он произнес это уверенно, то был бы достоин славы Людовика XIV; его неловкость стала ошибкой.
Взволнованный Людовик XVI закрыл заседание и вернулся в Версаль, а Филиппа в этот момент восторженно приветствовали парламентарии. Его выступление открыло дорогу революции.
Госпожа де Жанлис ликовала...
На следующее утро Филипп получил от короля приказ о немедленном изгнании.
Прочитав, что ему надлежит отправиться в Вилле-Котрэ, он пришел в неистовую ярость и произнес в адрес королевы, которую ненавидел, несколько бранных слов. Потом он начал пинать ногами буфет, распевая во все горло вульгарную песенку, в которой поносилась проклятая австриячка. Вот три куплета из нее (их пели на мотив 'Мальбрука') <Пародия, из которой мы цитируем самые приличные куплеты, облетела весь Париж в 1787 году. Как большинство памфлетов, вправленных против несчастной королевы, она была сочинена в Пале-Роял.>:
А вот Мари-Антуанетт, ее распутней в мире нет.
Продажные девицы - пред нею голубицы.
Чтоб утолить любви экстаз,
Троих мужчин зовет зараз.
А что же делают они?
Здесь нет большой загадки:
Под одеялом короля
Играют вместе в прятки.
А коли нет мужчин вокруг,
И Полиньяк не с ней,
Она займет своих подруг
Забавой посрамней.
'Французские штучки' - скромней этой сучки,
