девушку в последний раз и, вопреки 'острому предчувствию', прошептал ей:
- До скорого!
Это произошло 25 мая 1836 года. Они встретились снова только через двенадцать лет...
ПОДГОТАВЛИВАЯ ПЕРЕВОРОТ В СТРАСБУРГЕ, ЛУИ-НАПОЛЕОН РАССЧИТЫВАЛ НА ПОМОЩЬ
ПЕВИЦЫ, ГОСПОЖИ ГОРДОН
Республика - это красивая грудастая и толстозадая женщина, которая вскармливает грудью, напевая.
Жюль Ферри
Как только Матильда покинула Арененберг, Луи-Наполеон смог целиком посвятить себя делу, которое несколько месяцев назад ему предложил прибывший из Лондона авантюрист, виконт Фиален де Персиньи <На самом деле его звали просто Фиален. Он сам себя наделил титулом, не позаботившись при этом приобрести соответствующие ему приличные манеры. Вот почему, как говорят, он напоминал человека из приличного общества не больше, чем цикорий напоминает кофе.>. Речь шла, ни больше и ни меньше, о попытке государственного переворота в Страсбурге при поддержке армии, затем поход на Париж и захват власти.
В начале лета небольшая кучка офицеров, предупрежденных Персиньи, заявила свою готовность поддержать принца.
К сожалению, две самых важных в городе фигуры, а именно: полковник Бодрей и генерал Вуароль, пока еще не были привлечены к заговору.
- Очень важно, - сказал Луи-Наполеон Персиньи, - увлечь этих двоих нашей идеей. Их участие привлечет других и укрепит тех, кто уже примкнул к нам. Бодрей, командующий 3-м и 4-м артиллерийскими полками, а также батальоном понтонеров, наш безусловный союзник. Именно в 4-м артиллерийском император получил свое первое боевое крещение при осаде Тулона. И тот же 4-й встретил его в Гренобле после возвращения с острова Эльбы. Этих воспоминаний вполне достаточно, чтобы я мог обратиться к этим людям с предложением последовать за мной. Но сначала надо, чтобы к нам присоединился Водрей. Я знаю, что он принимал участие в большинстве войн империи и что при Ватерлоо сражался геройски. Он один командовал двадцатью четырьмя орудиями. Я также знаю, что правительство Луи-Филиппа обидело его, ни разу не повысив в звании. Но мне известно и то, что этот бывший солдат императора - человек долга, свято чтящий дисциплину и противник всякого беспорядка. А это значит, что, не считаясь с собственными убеждениями, он, не задумываясь, бросит своих людей против нас.
- А что, если у него есть какая-нибудь слабость? - предположил Персиньи.
- Наведите справки!
Через несколько дней агент виконта вернулся в Арененберг с довольным лицом.
- У полковника Водрея есть слабость, - объявил он.
- Какая? - спросил принц.
- Он любит женщин...
Луи Бонапарт и Персиньи, улыбнувшись, переглянулись. Теперь они знали, как обеспечить себе поддержку ретивого полковника.
И вот в очередной раз женщине предстояло выйти из тени и написать еще одну страницу нашей истории.
***
Эту женщину отыскал Персиньи.
- Она должна быть красивой, умной, хитрой, бонапартистской, чувственной, не особенно строгого нрава, - объяснял Луи-Наполеон.
Виконт поклонился:
- Все эти качества соединены в одной женщине, с которой я познакомился в Лондоне. Ей двадцать восемь лет, она родилась в Париже, ее девичье имя Элеонора Бро. После учебы в парижской и миланской консерваториях она пела в Венеции и Лондоне. В 1831 году она вышла замуж за сэра Гордона-Арчера, военного комиссара при франко-испанском легионе. Потом она пела в Риме и Флоренции, где ее муж умер от тифа. Убежденная бонапартиста - ее отец был капитаном императорской гвардии, она возвратилась в Англию, где несколько раз выступила перед королем Иосифом. Вот там-то я ее и встретил в 1835 году...
Что-то вспыхнуло в сумрачном взгляде Луи-Наполеона:
- Какова она в обнаженном виде?
Персиньи, на воодушевление которого было приятно смотреть, стал описывать свою любовницу такими эпитетами, которые вполне подошли бы Сикстинской капелле...
Принц кивнул:
- А в постели?
На этот раз Персиньи с удовольствием стал делиться личными воспоминаниями и рассказал о непокорной и изобретательной натуре г-жи Гордон в области любовных утех. Картина показалась столь соблазнительной, что Луи-Наполеон выразил желание увидеться как можно скорее с такой исключительной женщиной и самому оценить ее достоинства.
- Где же она сейчас?
- В Баден-Бадене. У нее там 1 июля концерт. Я уже приобрел билеты...
В восторге от этой волнующей перспективы, Луи-Наполеон тут же велел везти себя в Готлибен, где и провел с предполагаемой дочерью Хадсона Лоува одну из тех ночей, которые в жизни мужчин не забываются.
Несколько дней спустя принц и Персиньи уже сидели в огромном зале казино в Баден-Бадене.
Занавес внезапно поднялся, и на сцену вышла дама солидных размеров. Рост ее приближался к отметке 1,80 м. У нее были черные как смоль волосы, сверкающие огнем глаза, широкие, как у гренадера, плечи и гигантская грудь.
Луи-Наполеон, любивший женщин в теле, наклонился к Персиньи.
- С таким декольте, я полагаю, она может завоевать армейский корпус...
Г-жа Гордон запела. Ее густое контральто, ради усовершенствования которого она занималась фехтованием и стрельбой, заставляло дрожать люстры.
Слушая ее, принц высказался относительно будущего:
- Я знаю офицеров, - сказал он, - такая женщина могла бы соблазнить полковника. Кроме того, она сможет зачитывать прокламации.
После того как концерт закончился, принц приказал отнести ей трехцветный букет. Узнав, кто послал цветы, г-жа Гордон едва не лишилась сознания.
- Как я могу отблагодарить принца? - спросила она у посланного Персиньи человека.
- Приняв его этой ночью у себя.
В полночь Луи-Наполеон и Персиньи явились в гостиную г-жи Гордон.
Хозяйка дома со слезами на глазах кинулась перед принцем на колени.
Он галантно поднял ее с пола и с огорчением отметил про себя, что едва доходит ей до груди.
- Я, конечно, не музыкант, но мне нравится ваша манера петь, - сказал он, устремив на нее свои бесцветные и непроницаемые глаза, которые так нравились женщинам.
Певица ответила ему взглядом, способным растопить ледяное жилище эскимосов.
Но к счастью, очаровательная английская служанка объявила, что ужин подан. 'Луи предложил даме руку, - рассказывает Альфред Нейман. - Певица ухватилась за нее и решительно прижала ее к себе. Луи стало жарко, и он почувствовал, как краснеет. Рука его обнаружила, что она не носит корсета. Г-жа Гордон не отпускала его до тех пор, пока они не расселись за маленьким столиком, и как только это произошло, она тут же прижала свою ногу к его ноге. Тщетно пытался Луи обрести свою ироничность. От него было мало проку за обедом, и лицо его сохраняло ледяное выражение. Г-жа Гордон ничего этого не заметила, а если и заметила, то стала лишь еще более возбужденной. Она ела, пила и давила на колено своего соседа, которому некуда было отодвинуться'.
После десерта г-жа Гордон заявила, что ей необходимо поговорить с принцем наедине. Персиньи встал, раскланялся и вернулся к себе в отель.
Оставшись наедине с Луи-Наполеоном, прекрасная Элеонора, движимая утробным бонапартизмом, встала, взяла гостя за руку и сказала:
- Не желаете ли выпить чашечку кофе, Ваше Высочество?
После чего, по словам Неймана, 'она привела его в будуар, в котором находился огромный диван и маленький столик с кофейником, чашками, бутылочкой ликера и рюмками. Она закрыла дверь и
