Луиза Вернер' <Текст, опубликованный во время судебного процесса в газете 'Газет де Трибюно' 3 ноября 1836 года.>.
Это письмо буквально гальванизировало Водрея. Он поклялся себе ни в коем случае не допустить, чтобы принц Бонапарт остался старой девой, и поспешил броситься к ногам Элеоноры.
- Принц мне написал, - сообщил он ей. - Я - его Земля! Он может рассчитывать на меня. Вы все можете рассчитывать на меня. Он выйдет замуж!..
Г-жа Гордон не знала содержания высочайшего письма. И тем не менее ей показалось, она поняла, несмотря на взволнованные слова полковника, что он готов принять участие в заговоре...
К тому же предстояло еще на период до совершения государственного переворота оградить Водрея от влияния генерала Вуароля и нескольких офицеров, преданных правительству, тогда как Персиньи должен был продолжить бонапартистскую пропаганду в Страсбурге.
Как-то утром Элеонора, нежась в его объятиях, сказала:
- А что, если мы совершим маленькое путешествие как молодожены? Мне так хочется побыть с тобой наедине.
У Водрея был маленький домик в деревне под Дижоном. Вне себя от радости, он повез туда Элеонору. 'Там в течение двух недель, - сообщает Альфонс Бомон, - только и занимались, что живыми картинами, вдохновленные Кама-Сутрой'. Женщина с головой, г-жа Гордон ни на минуту не забывала намерений принца. В перерывах между двумя всплесками чувств она подготавливала полковника к главной роли, которую ему предстояло сыграть в момент мятежа <В обвинительном приговоре о ней потом будет сказано: 'Женщина холодная и рассудочная, она использовала все средства влияния, спекулировала на его чувствах к ней и влекла к гибели человека, который ее любил'.>.
24 октября Водрей и Элеонора покинули Бургундию и направились в Кольмар, где остановились в гостинице 'Ангел' под именем г-на и г-жи Сессей. Там они встретили Персиньи, который дал им последние инструкции, а 26 октября любовники вернулись в Страсбург.
У обоих было необыкновенно приподнятое настроение. Виконт доверительно сообщил им, что государственный переворот намечен на 30 октября, на рассвете...
***
28 октября 1836 года в Страсбурге шел снег. В 11 часов вечера Луи-Наполеон, пряча нос в поднятый воротник сюртука, вышел из кареты у дома на улице Фонтен.
Кучер помог донести багаж до маленькой комнатки, снятой Персиньи для принца, и вернулся на улицу.
Принц подошел к окну и долго предавался мечтам, глядя на падающий снег. Потом открыл чемодан, вынул мундир, который должен был надеть через день, а также специально заказанную генеральскую шляпу, которая своим фасоном, по совету Персиньи, напоминала шляпу императора. Стоя перед зеркалом, он искал, как бы поэффектнее приладить головной убор, который ему еще не приходилось носить. Наконец, он надел шляпу откровенно поперек головы, как это делал Наполеон I.
Однако он показался себе смешным и был этим огорчен.
Спать он улегся в плохом настроении. На следующий день к нему явился Бодрей и представил разработанный им план операций. Ничто в этом плане не было отдано на волю случая: 4-й артиллерийский полк, возглавляемый офицерами, связанными с повстанческим движением, должен поднять 3-й артиллерийский полк и 46-й пехотный полк, тогда как в задачу других отрядов входит захват генерала Вуароля, арест префекта и печатание листовок.
Вечером Луи-Наполеон тайно перебрался в дом четыре по улице Орфелен, где жила г-жа Гордон, пообедал крылышком цыпленка, разложил мундир на диване, набросал несколько прокламаций, написал письмо матери и лег спать, в то время как Водрей в соседней комнате приготовился провести последнюю ночь любви с красавицей Элеонорой.
В 6 часов утра начались военные операции. Полковник Водрей собрал свои войска во дворе казармы Аустерлиц и, не говоря ни слова, вышел на середину плаца.
Пораженные этим, бравые артиллеристы ломали голову, уж не должен ли появиться вслед за ним сам король, но тут, предшествуемый командиром эскадрона со знаменем в руках, над которым восседал орел, к ограде подошел Луи-Наполеон.
Полковник поспешил ему навстречу, поприветствовал поднятой вверх шпагой и вскричал:
- Солдаты! В этот миг свершается великая революция. Здесь перед собой вы видите племянника императора. Он прибыл, чтобы возглавить вас. Он прибыл на французскую землю, чтобы вновь отвоевать права народа: народ и армия могут рассчитывать на него, он вернет им славу и свободу. Солдаты, может ли племянник императора рассчитывать на вас?
В ответ раздалось громогласное:
- Да здравствует император!
Тогда слово взял Луи-Наполеон. Он заговорил о своем дяде, об Аустерлице, о Ваграме, о былой славе, потом неожиданно направился к одному офицеру и, как передает свидетель, 'судорожно обнял его'.
Этот непредвиденный жест вызвал новый взрыв энтузиазма. Принц, считавший, что дело складывается очень удачно, принял на себя командование, и под звуки военной музыки полк покинул казарму и направился к дому генерала Вуароля, которого надо было 'нейтрализовать' как можно скорее.
Привлеченные шумом на улице, добрые страсбуржцы поспешили к окнам, недоумевая, что же происходит, хотя и готовые кричать все, что угодно. Подтверждение этому находим в одном анекдоте тех времен: на мосту Сен-Гийомен принц горячо пожал руку какому-то прохожему:
- Мы рассчитываем на вас.
Прохожий, обалдев от неожиданности, стащил с головы шапку и, полагая, что правильно поступает, воскликнул:
- Да здравствует король!
Тут к нему подскочил Водрей:
- Дурак! Надо кричать 'Да здравствует император!'.
Прохожий не стал спорить. Он снова снял шапку и крикнул;
- Да здравствует император!
Вскоре маленькое войско подошло к дому Вуароля. Луи-Наполеон в сопровождении Водрея вошел. Генерал встретил их в нижнем белье, позеленевший от страха.
- Что вам угодно?
Принц, желавший, чтобы факт государственного переворота не вызывал сомнений, принял отеческий тон:
- Генерал, я пришел к вам как друг. Я был бы в отчаянии, если бы мне пришлось поднимать наше старое трехцветное знамя без такого бравого офицера, как вы. Гарнизон города на нашей стороне. Решайтесь и присоединяйтесь к нам...
Маленький генерал неожиданно выпрямился:
- Нет, вы ошибаетесь. Гарнизон не на вашей стороне, и я не собираюсь присоединяться к вам.
Луи-Наполеон почувствовал себя очень неловко, услышав такой решительный отказ, которого совершенно не ожидал. Пытаясь увлечь Вуароля, он решил повторить то, что имело такой успех во дворе казармы. Он раскрыл объятия и произнес с чувством:
- Подойдите, бравый генерал, чтобы я мог вас обнять.
Но эта фраза не произвела эффекта, на который он рассчитывал. Вуароль, совершенно перепуганный, отбежал и спрятался под столом. Тогда разъяренный Бодрей положил руку на плечо генерала в подштанниках и закричал:
- Очень хорошо, месье Вуароль. От имени императора я лишаю вас звания и арестовываю. И если вы попытаетесь бежать или оказать сопротивление, мои люди применят оружие. Следуйте за мной.
Генерал поклонился:
- Я уступаю насилию, - сказал он. - Но прошу вас, монсеньер, подождите несколько минут. Я только оденусь.
- Я пойду с вами, - заявил Водрей.
- К сожалению, г-жа Вуароль еще в неглиже...
Принц, неизменно галантный, запретил Водрею входить в жилые комнаты генерала Вуароля, который, расшаркавшись, исчез.
