Там есть ручка. Когда загудит, ты ее покрути.
— А.., ясно, — сказала девушка. — Я вспомнила.
Немного помучившись, они все-таки тронулись с места.
— Ты откуда такая взялась? — спросил дед. — Вроде бы не из наших мест. Дачница, что ли?
— Я в лесу заблудилась.
— Что ж, не хочешь, не говори, — пробурчал дед. — Я ведь не навязываюсь.
Дальше они ехали в полном молчании. Девушка, даже если б захотела, не могла бы поддерживать беседу — она с трудом справлялась со своенравной техникой. Минута проходила за минутой, и вот мотоциклистка наконец-то увидела крыши кирпичных домиков.
Сопровождаемые женщинами — их становилось все больше, — Инна с Юлей подошли к приземистому деревянному строению под металлической кровлей.
— Вот, это и есть наша школа! — с какой-то непонятной гордостью заявила одна из женщин. — Со времен Гражданской войны стоит.
— Она неплохо сохранилась, — пробормотала Юля, явно покривив душой.
На самом же деле школа разваливалась, и было совершенно непонятно, почему она не развалилась до сих пор. Возможно, дожидалась первых осенних дождей.
— А где живет Алла Аркадьевна? — спросила Инна.
— Тут и живет, — ответили женщины. — У нее домик с другой стороны.
Завернув за угол, они подошли к домику.
«Если школа все же развалится, бедной учительнице несдобровать», — подумала Юля.
При домике имелся садик, и в нем трудилась крепенькая седоволосая женщина, от которой пахло чудесным укропным рассолом.
— С чем пожаловали? — близоруко щурясь, спросила она у приблизившихся подруг — провожавшие их женщины толпились у забора. — Учиться вам вроде бы поздновато. Во всяком случае, у меня. Тут теперь только начальная школа.
— Мы не учиться, — сказала ее Инна. — Просто хотим поговорить с вами об одной вашей ученице.
— Может быть, вы ее уже не помните, — добавила Юля.
— Я помню всех своих учеников, — горделиво опершись на черенок лопаты, заявила Алла Аркадьевна. — Пойдемте в дом, я покажу вам их фотографии. Там и поговорим.
Последовав за хозяйкой, девушки вошли в чистенькую и прохладную комнату. На окнах трепетали на ветерке старенькие тюлевые занавески, повсюду лежали кружевные скатерти и салфеточки, тоже порядком пожелтевшие от времени.
— Мы даже не знаем, как она тогда выглядела, — пробормотала Инна, положив на колени увесистый альбом.
— В каком году она у меня училась?
— Сейчас ей около девятнадцати, — сказала Юля. — А появилась она в ваших краях; когда ей было лет пять. Ее бабушку звали Настасья, и она была соседкой очень странной женщины — Старостихи.
— А, Наташа! — воскликнула Алла Аркадьевна. — Конечно, помню. Наташа — внучка бабки Настасьи.
Вот она.
И учительница ткнула пальцем в групповую черно-белую фотографию. В последнем ряду, куда всегда ставят самых высоких и красивых школьниц, стояла стройная девочка с тяжелыми светлыми косами, огромными глазами и серьезным личиком.
— Я очень жалела, что пришлось расстаться с Наташей, — проговорила Алла Аркадьевна, глядя на снимок. — На редкость сообразительная девочка. Да, на редкость. Я бы даже сказала — талантливая. У меня было множество детей, но ни до, ни после я не встречала такой удивительной любознательности.
Она могла тоннами поглощать учебники и всевозможные пособия. А что с ней стало? После смерти бабушки за ней приехал отец и забрал девочку к себе.
С тех пор я Наташу не видела. Я пыталась поговорить с ее отцом, пыталась объяснить ему, что девочка очень талантлива и следует развивать ее способности, но мне показалось, что он не слишком прислушивался к моим словам.
— Значит, она была нормальной? — спросила Юля.
— Я же вам сказала, Наташа была на редкость одаренной девочкой, — с некоторым раздражением проговорила учительница.
— Но я не это имею в виду, — пояснила Юля. — Психически она была нормальна? Вы не замечали каких-нибудь странностей? Может, в ее поведении было что-то необычное?
— Что вы! — удивилась Алла Аркадьевна. — Наташа отличалась необычными способностями. В остальном же была самой обычной девочкой. На редкость спокойной и уравновешенной. Конечно, любила поиграть и пошалить, но, можете мне поверить, ничего ненормального. Вела себя, как все дети. А почему вы спрашиваете?
— Дело в том, что она угодила в психиатрическую клинику, — сказала Инна. — Сразу же после приезда в город.
— В сумасшедший дом! — поразилась учительница. — Нет, этого не может быть. Я вела Наташин класс до самого ее отъезда, и я бы непременно заметила, если бы с ней что-то было не так.
