— Чудо! — выдохнул он в изумлении. — Кто же это мог сделать?
— Что? Что? — подступили к нему подруги, чуть не лопаясь от любопытства.
— У вас подделка, — небрежно ткнув в браслет, найденный в саду Витька, заявил Сергей Николаевич. — Но удивительно хорошая. А вот эта змейка — подлинник. Работа очень старого мастера, — указал он на Галинину змейку. — Браслету цены нет. По-хорошему, так Галина должна была хранить его в тайнике, а не у всех на виду.
— А копия? — спросила Инна. — Когда ее сделали?
— Недавно, может быть, год или около того. Хорошо исполнена, ясно, что ювелир, который делал копию, держал в руках оригинал. Золото и камни подлинные, но украшение современной работы, в отличие от того, которое Сережа подарил Галине.
— Вы уверены?
— Конечно, я разбираюсь в антикварных вещах, — уверенно заявил Сергей Николаевич. — Я сам помогал Сереже выбрать подарок для Галины. Так что этот браслет мне хорошо известен. Я рассмотрел его в магазине и потом у себя дома до мельчайших подробностей. Тот браслет, который находился здесь, — подлинный. А у вас копия. Но я все же повторяю свой вопрос: где вы его взяли?
— Нашли в траве возле дома, — сказала Инна часть правды.
— Так прямо и в траве? — удивился Сергей Николаевич. — Ничего не понимаю. Если кому-то понадобилось делать копию украшения, то лишь для того, чтобы подменить им подлинник, но уж не затем, чтобы выбросить в траву. Как-никак, а копия тоже стоит немало. Камни хорошего качества, и работа дорогая.
— Сергей Николаевич, я понимаю, что вам неприятно говорить об этом, но убиты уже два близких вам человека, — заговорила Юля. — Нет никакой гарантии, что следующей жертвой не станете вы или ваша молодая жена. Мне понятно ваше нежелание идти в милицию в связи с побегом вашей дочери из клиники, но нам вы можете открыться. Мы поможем вам предотвратить новые преступления, если убийцей и в самом деле окажется Наташа.
— Что вы хотите от меня узнать? — отойдя к окну, глухо спросил мужчина. — Спрашивайте, я отвечу.
Подруги переглянулись.
— Во-первых, у вас есть фотография Наташи?
— Только того времени, что и ваша, — сказал Сергей Николаевич. — Конечно, в больнице Наташу вместе с другими больными фотографировали, но после ее побега выяснилось, что в архиве нет ни одной ее фотографии. Мало того, даже на тех групповых снимках, которые висели в кабинете врача, Наташа оказалась вырезана.
— Но вы можете нам ее описать?
— Конечно. Она настоящая красавица. Натуральная блондинка с прямыми и длинными, до лопаток, волосами. Носит она их на прямой пробор. Косметикой не пользуется, она ей не нужна. Ресницы и брови у девушки темные. Глаза светло-голубые. Рот пухлый, нос прямой. Она очень похожа на свою мать, — с неожиданной болью сказал Сергей Николаевич. — Только та была шатенкой.
— Очень похожа? — спросила Юля.
— Очень, — печально подтвердил мужчина. — Мне даже не по себе становилось, когда я смотрел на Наташу. Мне казалось, что Татьяна ожила и вернулась ко мне.
— А фотографии вашей первой жены у вас сохранились? — спросила у него Юля.
Мужчина кивнул.
— Не смог заставить себя избавиться от них. Так и таскал с одной квартиры на другую. Поедемте ко мне, я вам их покажу.
Он взял со стола Галинину змейку, собрал остальные драгоценности и пошел к выходу. Подруги переглянулись и последовали за ним. Дома у Сергея Николаевича было тихо.
— Вероника сейчас в своем женском клубе, — сказал он девушкам. — Она состоит членом в ряде каких- то клубов. В ее расписании еще теннис, бассейн и борьба. Раз в неделю тренажерный зал, сауна и массаж. Потом визиты к косметологу, визажисту и парикмахеру. Собственно, из этого и складывается ее жизнь. Если не считать, конечно, магазинов и ателье.
— Она нигде не учится? — спросила просто для поддержания разговора Инна, которой было глубоко плевать, учится Вероника или нет.
Но ее вполне праздный вопрос поверг Сергей Николаевича в состояние крайнего возбуждения. На лбу выступили капли пота, лицо покраснело, а руки задрожали.
— Нет, она не учится, — процедил он сквозь зубы и почти злобно швырнул альбом девушкам.
Подруги недоуменно переглянулись и принялись изучать фотографии. По большей части там были запечатлены какие-то пожилые полные дамы и высокие военные. Изредка попадались миловидные детишки. Сергею Николаевичу удалось взять себя в руки, он подсел к девушкам и принялся объяснять, где кто.
— Это вот мать Татьяны, — говорил он, показывая на фотографию, на которой была запечатлена высокая женщина в темном свободном плаще. — Это она в спектакле «Цезарь и Клеопатра». Она же в спектакле «Жизнь женщины». Тут она играла падшую женщину высокого класса. А здесь она в спектакле «Галатея», где ее партнером был супруг — отец Тани. А вот, — сказал Сергей Николаевич, перевернув страницу, и голос его прервался, — и сама Таня.
Девушки жадно впились глазами в изображение матери таинственной Наташи. На них действительно смотрела красавица. Ее удивительно правильным чертам лица, может быть, недоставало одного — жизни.
Женщина на фотографии напоминала статую.
