Только Квим отнесся к этому серьезно. Но если бы епископ сказал, что вы Эндер, мы бы закидали вас камнями в тот день, когда вы ступили на нашу землю.
– А почему вы не делаете этого сейчас?
– Сейчас мы уже знаем вас. Это большая разница, правда? Даже Квим перестал вас ненавидеть. Когда действительно хорошо узнаешь человека, его уже невозможно ненавидеть.
– А может быть нельзя лучше узнать человека, пока не перестанешь его ненавидеть.
– Замкнутый парадокс? Дон Кристиан говорит, что настоящую правду можно выразить только путем парадоксов.
– Я не думаю, что это связано с правдой, Олхейдо. Это скорее причина и следствие. Мы никак не сможем разделить их. Наука отказывается признавать любые причины, кроме первопричины – достаточно снести одну доминошку, и все нарушится. Но когда дело касается людей, человечества значение имеет только конечная причина, цель. Что человек постоянно держит в голове. Если когда-нибудь поймешь, по- настоящему поймешь, что хочет человек, ты не сможешь его больше ненавидеть. Ты можешь опасаться его, но не ненавидеть, поскольку ты можешь обнаружить подобное желание в своем сердце.
– Маме не нравится, что вы Эндер.
– Я знаю.
– Но она все равно любит вас.
– Я знаю.
– И Квим – вот уж смешно, теперь он знает, что вы – Эндер, и он вас больше любит и ценит за это.
– Потому что он – крестоносец, а я обязан своей репутацией выигранному походу.
– И я, – сказал Олхейдо.
– И ты.
– Вы убили людей больше, чем кто-либо за всю историю человечества.
– Будь на высоте, старайся делать лучше, что бы ты ни делал. Так всегда говорила моя мать.
– Но когда вы Говорили от имени отца, вы заставили меня жалеть его.
Вы заставили людей любить друг друга и забыть былые обиды. Как вы могли уничтожить столько людей во время Ксеноцида?
– Я думал, это была игра. Я не думал, что все происходит по-настоящему. Но это не служит оправданием, Олхейдо. Если бы я знал, что идет настоящее, реальное сражение, я бы сделал то же самое. Мы думали, что они хотят убить нас. Мы ошибались, но у нас не было способа проверить это.
– Эндер тряхнул головой. – Кроме этого, я лучше знал. Я знал своего врага.
Поэтому мне удалось разбить его, королеву пчел. Я знал ее настолько хорошо, что полюбил ее, или может быть полюбил ее настолько, что узнал о ней все. Я не хотел больше сражаться с ней. Я хотел спокойствия, хотел вернуться домой. Так я взорвал ее планету.
– А сегодня мы нашли место, чтобы возродить ее к жизни. – Олхейдо стал очень серьезным. – А вы уверены, что она не попытается снова? Вы уверены, что она не постарается стереть человечество с лица земли, начиная с вас?
– Я уверен, – сказал Эндер, – во всем.
– Абсолютной уверенности не существует.
– Уверен настолько, чтобы вернуть ее к жизни, – сказал Эндер. – Я уверен так же, как и все мы. Мы достаточно уверены, чтобы поверить. В этом и есть правда. Когда мы уверены подобным образом, мы называем это знаниями. Фактами. Мы ставим на эту карту свою жизнь.
– Я догадываюсь, что вы делаете. Ставите свою жизнь на ее существование. Но что она такое?
– Я более самонадеян. Я ставлю и твою жизнь тоже, жизнь всех людей, не спрашивая их мнения.
– Смешно, – сказал Олхейдо. – Если бы я спросил, могут ли они доверять Эндеру в том, что может поставить под угрозу их будущее, будущее всей человеческой расы, конечно, они ответили, что нет. Но если бы я спросил, стали бы они доверять Говорящему от имени Мертвых, большинство бы ответило «да». Они даже не догадаются, что вы один и тот же человек.
– Да, смешно, – ответил Эндер.
Но никто не смеялся. Прошло много времени, прежде чем Олхейдо заговорил вновь. Его думы вернулись к тому, с чего он начал.
– Я не хочу, чтобы Майро уезжал от нас за тридцать лет.
– Двадцать лет.
– Через двадцать лет мне будет тридцать два. А он вернется в том же возрасте. Двадцать лет. На двенадцать лет моложе меня. Если здесь найдется девушка, которая пожелает выйти замуж за урода с металлическими глазами, я могу быть женатым и иметь детей. Он даже сможет не узнать меня. Во всяком случае, я больше не буду его младшим братом. – Олхейдо вздохнул. – Для меня это все равно, что он умрет.
– Нет, – сказал Эндер. – Это будет подобно переходу из второй жизни в третью.
– Это тоже почти что смерть, – произнес Олхейдо.
– И в то же время – второе рождение, – сказал Эндер. – Можно и умирать, если знаешь, что сможешь заново родиться.
Валентина связалась с ним на следующий день. Пальцы Эндера дрожали, когда он принимал вызов и давал команды терминалу. Это был вызов, полномасштабный канал ансибла. Чрезвычайно дорогостоящий, но это не имело значения. Все связи ансибла со Ста Мирами были отключены, но Джейн организовала их связь безотлагательно. Для Эндера это означало, что Валентина в опасности. Конгресс Звездных Путей мог догадаться о причастности Эндера к восстанию и подслушать их разговор.
Она была старой. Голограмма ее лица отражала долгие годы, проведенные среди ветров, на островах среди цветов и морей Трондейма. Но улыбка осталась прежней, в глазах светился тот же огонек. Эндер в молчании разглядывал жестокое творение времени. Она тоже в молчании взирала на его молодость. На нее нахлынули прошлые воспоминания.
– А, Эндер, – наконец сказала она. – Какой ты молодой.
– Надеюсь, останусь таким же красивым с возрастом.
Она засмеялась. Затем заплакала. Он не мог даже заплакать. Как он мог? Он не видел ее всего пару месяцев. Для нее же прошло двадцать два года.
– Я думаю, ты слышала, – сказал он, – о наших проблемах. Разногласиях с Конгрессом.
– Я думаю, ты в гуще всего.
– Ситуация очень сложная, – сказал Эндер. – Но я рад, что я здесь. Я собираюсь остаться.
Она кивнула и отвела глаза.
– Да, я догадывалась. Но я вызвала тебя, чтобы еще раз убедиться. Я не хочу тратить пару декад, добираясь до тебя, чтобы прилететь и узнать, что ты уже отбыл неизвестно куда.
– Ко мне?
– Я слишком потрясена и восхищена твоей революцией, Эндер. После двадцати лет, потраченных на увеличение семьи, обучение студентов, любовь к мужу, жизнь в мире и покое, я думала, что не смогу воскресить Демосфена.
Но когда появились слухи о незаконных контактах со свиноподобными, а особенно сообщения о восстании в Луситании, и люди начали говорить чудовищные вещи, я увидела, что закипает старая, давно забытая ненависть.
Помнишь видео о баггерах? Какими страшными и угрожающими они казались тогда? Теперь стали показывать фильмы о телах двух зенологов, не могу вспомнить их имена, но наводящие ужас ролики можно видеть везде. А затем сообщения о десколаде, о том, что где бы ни появлялись жители Луситании, они разрушат все – более омерзительной лжи невозможно вообразить.
– Это правда, – сказал Эндер, – но мы работаем. Пытаемся найти средства, препятствующие распространению десколады при попадании на другие планеты.
