Б комнате повисло неловкое молчание. После некоторой паузы лорд Равенскар произнес уже совсем другим тоном:
— Хоть я и видел вашу сестру, но я не ожидал, что вы окажетесь такой привлекательной, даже, вернее будет сказать, красивой!
Ромара вспыхнула от этой неожиданной похвалы и смущенно отвела взгляд, щеки ее залил яркий нежный румянец. Он был ошеломлен ее реакцией, так как давно уже привык, что все женщины воспринимают комплименты как должное, привык к жадным, зовущим, призывным взглядам дам, которые стремились не только очаровать, но и завлечь его в свои сети, привязать к себе.
— Синяки… уже прошли, — тихо проговорила Ромара, совершенно растерявшись, — только вот… на щеке еще остался… шрам.
— Его почти не видно, — сказал лорд Равенскар, и это была чистая правда.
— Это миссис Феллоуз постаралась, — сказала Ромара. — Знаете, она мне говорила, будто масло из зерен пшеницы помогает при печении ран и убирает шрамы. Во всяком случае, так считали жители той деревни, в которой она выросла. — Она улыбнулась, и на ее щеке появилась очаровательная маленькая ямочка. — Поэтому мы и использовали отборное зерно и извели его немало, чтобы получить достаточное количество масла. Но у нас получилось действительно замечательное средство.
— Давайте будем считать, что эта рана получена вами в сражении.
— Не очень-то хочется помнить о подобной битве, — заметила Ромара.
Ребенок заворочался у нее на руках и тихонько пискнул.
— Надо отнести Алекса к маме, — сказала Ромара. — Мы все вместе гуляли в саду, а потом Кэрил поднялась к себе, чтобы немного прилечь. Доктор считает, что ей надо обязательно как можно больше отдыхать.
— Конечно, конечно, — согласился лорд Равенскар. — Надеюсь, вы сможете сегодня пообедать со мной?
— С удовольствием, — ответила Ромара.
Она улыбнулась ему и вышла из гостиной. Походка ее была плавной и изящной, как у его матери. Удивительные вещи происходят на белом свете! Лорд Равенскар в волнении вышел на террасу.
Разве можно было представить себе подобное? Разве можно было мечтать о такой удаче? Он женился на особе, которую все посчитали самой отвратительной и мерзкой женщиной в Лондоне. Но это оказалась не подзаборная проститутка, а дочь его любимого командира. К тому же, и это крайне важно, обнаружилось, что она незаурядно красива, причем ее красота какая-то неповторимая, удивительная.
Он еще более утвердился в своем мнении во время обеда. Они много разговаривали, в основном о политике, что было для него большой неожиданностью, и в этих вопросах Ромара проявила удивительную осведомленность. Ее отец, рассказала она, всегда внимательно следил за развитием событий в стране и мире.
Когда он был болен, она читана ему вспух газеты, а потом они обсуждали новости, обменивались мнениями, причем отец настаивай, чтобы дочь высказывала свои взгляды на все политические проблемы, даже если они в корне отличались от его собственных.
Незаметно для себя лорд Равенскар рассказал не только о том, что происходило в парламенте (кстати, про это Ромара могла сама прочитать в газетах), но и про некоторые неофициальные встречи и беседы, в которых он сам принимал участие, и те истории, которые поведали ему друзья, например, граф Спенсер, недавно ставший министром внутренних дел.
Ромара внимательно слушала, задавала вопросы, делала весьма разумные замечания. Время пролетело незаметно для обоих. Оказалось, что они просидели за обедом почти два часа.
— Я совсем вас заговорила и отвлекла от важных дел, — извиняющимся тоном проговорила Ромара, поднимаясь из-за стола. — Простите, но вы так интересно рассказываете. Мне давно хотелось узнать то, о чем не пишут в газетных отчетах.
Аталия никогда не интересовалась политикой, мелькнуло в голове лорда Равенскара, впрочем, если уж быть до конца откровенным, она даже не пыталась делать вид, что ее волнует хоть что-нибудь на свете, кроме собственной персоны.
— Чем вы намерены заняться сегодня днем? — поинтересовался он.
— Хотела навестить Вестонов, — просто ответила Ромара.
На лице лорда Равенскара отразилось непонимание, и она быстро пояснила:
— Мистер Эркрайт сказал мне, что миссис Вестон заболела. Я собиралась отнести ей немного супа и цветы.
Она умолкла со смущенным и растерянным видом, а потом добавила:
— Мне кажется, на самом деле, она просто очень хочет меня видеть. Лорд Равенскар засмеялся.
— Нисколько не сомневаюсь, все арендаторы сгорают от любопытства.
— Но я ведь не могла никуда выезжать, пока не прошли все синяки на лице, — проговорила Ромара. — Надеюсь, что со временем я смогу познакомиться со всеми… если вы не станете возражать.
Она с тревогой посмотрела на него, будто ожидала услышать раздраженное: «Ни к чему все это! Незачем забивать себе голову глупостями и искать расположения моих арендаторов». По ничего подобного она не услышала. Лорд Равенскар спокойно сказал:
— Уверен, вы все делаете правильно. На вас можно положиться.
Глаза Ромары заблестели от неожиданной похвалы.
— Вчера я была в гостях у одного фермера. Его жена рассказывала удивительные истории про вашу матушку. Она, должно быть, была замечательным и душевным человеком. Ее все любили.
— И она тоже любила всех вокруг, — с улыбкой ответил лорд Равенскар.
Ромара вышла из столовой и направилась в гостиную.
Она совсем не похожа на тех женщин, которые раньше приезжали с ним в Равен-Хаус, подумал лорд Равенскар, не похожа она и на тех, с какими он был знаком в Лондоне, Ромара была совсем другой, и она прекрасно вписалась в жизнь этого дома и поместья, оказалась своей.
Дом принял ее.
— Давайте сделаем по-другому.
Пусть суп захватит кто-нибудь из слуг, тогда мы сможем вместе доехать до фермы верхом. Я и сам с удовольствием повидаюсь с Вестоном. Порасспрошу его о планах на будущий год, о том, чем он собирается засеивать свои поля. Джордж Спенсер уверен, что стране нужен запас зерна, что сейчас надо производить как можно больше продуктов, потому что мы на пороге войны.
— Но ведь она не будет долгой? — спросила Ромара. Потом слегка вздохнула и сама себе ответила: — Сейчас ни у кого нет достаточно сил, чтобы разбить Наполеона.
— В конце концов мы победим его, — уверенно заявил лорд Равенскар, — но это будет нелегко, и победа не будет быстрой.
— Страшно подумать, сколько убитых там, на континенте, сколько обездоленных, разоренных, измученных войной.
— Да, война всегда приносит страдания.
Ромара ничего не ответила. Просто постаралась сменить тему разговора.
— Мне, наверное, надо пойти переодеться, раз мы поедем верхом.
— Лошади будут готовы через полчаса, — ответил лорд Равенскар.
— Я соберусь гораздо раньше. Только сначала скажу Кэрил, куда мы отправляемся.
И она быстро взбежала по лестнице, взволнованная предстоящей поездкой.
Через полчаса они уже ехали через парк по направлению к ферме Вестонов. До нее было не
многим более двух миль. Глаза Ромары сияли, на губах играла улыбка. Вне всякого сомнения, поездка доставляла ей истинное удовольствие. Они пустили коней галопом, потом поехали медленно.
— Вы превосходно держитесь в седле! — заметил лорд Равенскар.
— Это самая приятная похвала!
— Но, конечно, этого следовало ожидать. Ведь вы все-таки дочь своего отца. Генерал всегда был знатоком лошадей и отличным наездником.
— Да, к тому же очень тщательно подбирал себе коней, — ответила Ромара, — так что у меня всегда были самые лучшие, чистокровные скакуны, даже когда я была совсем маленькой.
